Цепь судьбы

Олег видел себя парящим в полуметре над трупами мутантов, словно его подхватила какая-то аномалия. Руки расставлены в стороны, голова запрокинута, ноги сведены, мыски ботинок тянутся вниз, тело чуть прогнулось назад и в нем чувствовалось невероятное напряжение. А вокруг… вокруг разыгрывались сцены, происходившие тут недавно. Но Олег видел их как в кинотеатре с эффектом полного присутствия, в котором нерадивый техник запустил просмотр в обратном порядке.

…мутанты бежали назад… вырываемые пулями обороняющихся, плоть и кровь втягивались обратно в их тела, а сами пули летели в стволы автоматов… рты людей закрывались и открывались, поглощая изданные когда-то звуки… опухоли взрывов сжимались, превращаясь в гранаты, которые прыгали в бросившие их руки…

Сам Олег носился с кувалдой, в уродливом, фантасмагорическом танце. Вырывал свое оружие из воздуха, «гасил» свои некогда убийственные замахи, отбегал от мутантов, как и те от него…

И с каждым мгновением время ускорялось. Уже не получалось видеть «картинку» целиком. Только куски: вот Олег дерется с Барсом, кирпичная глыба, которой он придавил противника, отлетела назад к нему; камень, брошенный им, вернулся через окно в дом, объятый пламенем, а огонь, пожиравший бревна и доски, быстро гас; «прыгуны» отскакивали от бегущего задом Олега; морок отлетел от доктора Нефедова, который рывком вернулся к компьютеру…

Внезапно все остановилось. Была ночь. Олег стоял рядом с лабораторным комплексом Н-23. Дул прохладный ветер, темное небо застилали тучи, в разрывы между которыми иногда проглядывала луна в обрамлении звезд.

Четкость сознания и острота мышления поражали своей невероятностью!

Олег совершенно точно знал где он, когда он и самое главное… кто он. Ровно семьдесят три метра от подошвы ботинка до стены комплекса, истекали последние минуты дня перед нападением мутантов на лабораторию, а он был… Темным. И самим Олегом. Одновременно.

Посмотрел на свои руки: кожа источала едва уловимую черную дымку. Увидеть мешала одежда, но Олег знал, что такое не только с его руками – со всем телом. И испытывал почти вселенскую уверенность в том, почему это с ним происходит. На нем поставили эксперимент. Не только на нем, на других охранниках тоже, но только он единственный показал успешные результаты. Свою роль сыграл давний контакт с «цепью судьбы». Еще неразделенный артефакт полностью изменил Олега, превратив в идеального носителя – вместилище для любых других артефактов. Чем и воспользовались ученые ЦАЯ.

Только они не учли одного – ненависти Олега. К вживлению артефактов, к судьбе, к Зоне и к самому себе.

И эта ненависть росла в нем с каждым мгновением. Это ее источало тело черной дымкой, это она рвалась сейчас наружу из каждой клеточки. Это она окутывала Олега все разрастающимся куполом.

Боль, поначалу едва ощутимая, становилась все ярче и яростней. Жгла изнутри гудящим пламенем. Она достигла пика в тот момент, когда купол ненависти лопнул, отправив во все стороны уродующую мир волну, и взорвалась нестерпимой вспышкой…

Это был момент рождения. Рождения Темного, его – Олега – личного врага. Рождения новой Зоны – его персональной Зоны. Рождением безумного, затянувшегося кошмара.

Теперь Олег знал все.

И о том, что было на флешке, и о том, как его ненависть, нашедшая воплощение в образе Темного, направила мутантов на лабораторию и позвала людей, способных уничтожить самого Олега… И что на самом деле никакого Темного нет. Все это делал сам Олег, какой-то частью своего подсознания…

…послеполуденное серое небо нависало дождевыми тучами. Мутанты перепрыгивали через лежащего на земле Олега, будто не замечая его, а где-то совсем рядом короткими очередями рявкал пулемет.

Реальность вернулась так же внезапно, как исчезла… вечность? мгновение?.. назад, и навалилась давящим грузом осознания всего случившегося. Потрясение оказалось настолько велико, что не было сил поверить, как и на то, чтобы не верить. Единственная мысль, оставшаяся четкой и ясной, билась в мозгу: «МЕНЯ НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ!».

Ни здесь, сейчас, но вообще на этой многострадальной земле. Как правильно сказал Лыка, Олег – аномалия. Отклонение от нормы, неправильность. И его не должно быть. Он знал это с того момента, как ученым удался их долбаный эксперимент, и четко понимал сейчас…

Крик, исполненный отчаяния, прервал тягостные размышления. Крик человека, борющегося за жизнь всеми доступными способами. Любящего жизнь и не желающего с ней расставаться.

Резкий контраст с собственными мыслями привел в чувство.

Дейл! Боец квада все еще отстреливался от тварей, продолжавших атаковать сарай.