Цепея неморалис

— Заходи. Вот мои временные владения. Ноги постарайся тщательней вытирать, тут у меня чисто, — пояснила Снежана, запирая за мной дверь и включая свет.

«Владения» представляли собой несколько помещений с шершавыми бетонными стенами и люминесцентными ртутными трубками под потолком. По стенам, в узких металлических рамах были развешаны фотографии. Крупные, каждая больше метра в поперечнике. Их было много, и просветов практически не оставалось — сантиметр-два, не больше.

Вот тогда-то мне и стало понятно, почему устроитель выставки выбрал какие-то невнятные работы. Снежана снимала, видимо, по частным БДСМ-клубам и приватным вечеринкам аналогичной направленности. Причем отдавала предпочтение наибольшей степени жесткости. С одной стороны были только черно-белые фотографии, с другой — исключительно цветные.

— Здесь все по темам, — пояснила девушка, неправильно истолковав мое молчание. — Но все это доставляет мне чисто эстетическое наслаждение. Вообще не люблю заниматься сексом. Не думаю, что неизбежные усилия, затраченные до и после, стоят двух-трех возможных, но совсем необязательных оргазмов.

— А там что? — спросил я, — показывая рукой на другую комнату.

— Там несчастные случаи на месте происшествия, а там — Снежана показала в направлении третьей комнаты — морги. Работа патологоанатомов, санитаров, вскрытия, подготовка трупов. А дальше… нет, дальше ты, пожалуй, ничего не будешь пока смотреть.

— И тебя пускают во все такие места? — удивился я.

— А почему не должны пускать? У меня есть корочка союза фотожурналистов, понимаешь? Некоторые даже считают за честь, и просят подарить фотку с автографом.

— Я бы так не смог, — почти честно сказал я. — Какие хорошие фотографии… Но страшные же до жути… а вот эта просто ужасная, но живая какая!

— В этом и состоит реализм некоторых аспектов нашего бытия, — туманно пояснила Снежана. — Если перестану делать всякое такое подобнее, то внутренние демоны меня изнутри сожрут заживо.

— Мои демоны меня тоже сильно достают, — сознался я. — Поэтому выработал ряд приемов, чтобы эти сволочи не так уж досаждали. Думаешь, иначе съедят?

— Обязательно съедят, — кивнула моя собеседница. — Но ты не бойся, а корми их, своих демонов. Вжимай педаль акселератора судьбы до самого упора, целуй любимых до хруста в щеках и боли в губах, набивай татушки там, где тебе нравится, бей бокалы о стены, а хамам морды о собственные кулаки. Никогда и никому не прощай личных обид, понимаешь? Пой песни по ночным улицам, кричи дурным голосом в полнолуние, прыгай на тарзанке и улыбайся посторонним девушкам сквозь стекла проезжающих машин. Корми своих демонов, ибо твои демоны это ты сам и есть. Ты истинный, не иссушенный, не фильтрованный, не заорганизованный моральными ценностями, лживыми семейными устоями, чужим мнением и общественным порицанием. Корми их, своих демонов, иначе они сами изглодают тебя заживо, помимо твоего ведома и желания, оставив лишь одну пустую скорлупу. Внешний вид того, чем когда-то был ты. От личности останется лишь оболочка, надутая комплексами и пустыми амбициями вместо чувств. Без души, без живых эмоций, без чудесных творческих фантазий и без уверенности в себе. Корми их, своих демонов, и не жди, пока они сожрут тебя сами, а потом в один миг разорвут в клочья остатки твоей души и вылетят наружу, понимаешь? Вырвутся на свободу, и навек бросят то, чем когда-то был ты, оставив пожизненным рабом собственных недостатков, слабостей и несбывшихся надежд, а не постановщиком личных проектов и удивительных авантюр. Пусть боятся те, другие, у кого души уже сожраны демонами, а прежние живые мысли, желания и эмоции давно выгорели дотла. Корми своих демонов, а не стесняйся и не бойся их.

— А я и не боюсь, — выговорил я, слегка обалдевший от такого могучего монолога. — Вот и кормлю их по мере сил и физических возможностей. А ты своих демонов? Как? Тоже кормишь?

— Будто не видишь. Я должна постоянно побеждать этих своих внутренних демонов и продолжать борьбу с теми, кто хочет разрушить мою сущность и уничтожить всех, хоть что-то для меня значащих.

— Тогда можно посмотреть, что там, дальше, в той комнате? — совершенно нелогично, но с просительной ноткой сказал я. — Никому не скажу.

— Моя мастерская. Это я только друзьям показываю.

— Так за чем дело стало? — засмеялся я.

— Уговорил, буду считать тебя своим другом, — как-то странно сказала Снежана. — И договоримся, что мы уже давно знакомы. Только вот не пожалей потом, обещаешь?

А что мне еще оставалось делать? Пришлось пообещать.

10. Литературовед

В который уже раз поражался, насколько же тесен мой мир! Или это не мир тесен, а круг общения вместе с привычкой вертеться в этом кругу?