Цепная Лисица. Цепной Койот

Алек заскрипел зубами. Поднял руку и со всей дури швырнул свой телефон о землю. Пластмассовый корпус разлетелся осколками. Парень развернулся и побежал к краю дома. Подобрал обломок бетона и со злостью запустил в пустоту, прямо в спящий город, а после взобрался на парапет. Закричал во все лёгкие:

– Ты не лучше всех остальных! Такая же самовлюблённая дура!

Тина тоже что-то кричала в ответ с лицом, полным ненависти.

Поднялся ветер. Персиковое платье развевалось, добавляя демонического смысла её словам. “Глупые дети. Прошлое не исправишь, не склеишь рваные края. Остановитесь, пока не стало поздно!” – просила я, зная, что опоздала. Давно опоздала с такими мольбами.

Алек из воспоминания уже бежал по кромке крыши, совсем не глядя под ноги. Всем видом показывая – плевать ему на жизнь! Плевать на мир! И на самовлюблённых дур – тоже плевать!

Всё произошло в одно мгновение. Вдруг за плечами Алека возник чёрный вихрь, будто сама ночь обрела форму. Превратился в густую тень. Я невольно привстала, не веря своим глазам. Тёмное нечто налетело на подростка, толкнув в спину и тут же растворилось в воздухе. Алек беспомощно, как птенец, взмахнул руками и полетел в пропасть.

Тина из прошлого закричала. Она стояла слишком далеко. Мы с Павлом беспомощно смотрели, как падает Алек, и вдруг точно кто-то нажал на кнопку “Стоп” – он замер в полёте. Завис в метре от края, с перекошенным, растерянным лицом, будто воздух вмиг отвердел, как вековая смола.

Тина из прошлого уже неслась на подмогу, воя от испуга, в одно мгновение забыв обиды. Она перегнулась через парапет и протянула руку к любимому. Не достать. Лицо её побагровело от натуги, она сжимала зубы, рычала, точно зверёныш. И тут, через её кисть и дальше, протянула руку лисица. Прозрачные пальцы схватили Алека за ворот и рванули назад, на крышу.

Что было дальше, я уже не видела. В тот же миг, как Эмон Тины из прошлого коснулся Алека, моё нутро обжёг холод, разлился по рукам и ногам, пожирая тепло на своём пути. Не вздохнуть, не выдохнуть. Сердце замерло, кровь заледенела в жилах. Хватаясь за Павла, я стала заваливаться на бетон крыши. Перед глазами всё померкло.

Мне казалось, что я разваливаюсь по частям. Уже не чувствовала рук и ног, спины. Ещё немного и исчезну, будто никогда не существовала. Точно не рождалась, не жила, не знала объятий матери и ласки отца. Холодная и забытая, как вмёрзший в льдину мамонт.

Крик вырвался из гортани. Я кричала от страха и скребла грудину. Нужно было вырвать из себя этот адский холод! Не позволить ему разделить мою душу. Не позволить. А рядом корчилась и кричала другая Тина. Тина из прошлого. Павел что-то в волнении говорил мне – я видела, как шевелятся его губы, но ничего не слышала.

Мир рушился. Звёзды сорвались с небес, дом ходил ходуном, бетон обернулся песком и тянул вниз, но тут Павел крепко обнял меня за плечи, прижал к себе, разбивая отчуждённость и отгоняя мороз. И всё закончилось.

Нас унёс поток.

Сцена 9. Синяя птица

Знобило. Это мышцы сокращались в попытке согреться. Плотнее прижала к телу руки. Боже, чего так холодно? И почему саднит грудину? Разум плавал в тумане. Кто-то растирал мне плечи. Алек?

– Алек! – я распахнула глаза и увидела перед собой Павла. Вид у старосты был такой, словно ему только что прописали пощёчину.

Я огляделась вокруг. Перевела взгляд со стола, отодвинутого кем-то в сторону, на опрокинутый стакан пива, потом на перепуганное лицо официанта, который бежал из подсобки с пледом под мышкой, и снова на Павла.

Воспоминания навалились толпой, и я потратила ещё с минуту на то, чтобы переварить их.

Мы были в моём прошлом. Павел разве не уверял, что смотреть воспоминания безопасно? Тогда почему по ощущениям меня словно пытались заморозить в холодильнике для мяса?

И почему у моей лисы было три хвоста, и Алек упал, а потом совершенно фантастически завис в воздухе. Может, это был сон? Господи, какого чёрта я крикнула имя Алека, когда пришла в себя? …как же стыдно.

Пока я предавалась неутешительным мыслям, Павел, укутав меня в колючее покрывало, полушепотом обратился к официанту:

– Слышь, друг, организуй чай погорячее. И это… Есть у вас еще пледы?

Это был всё тот же официант, что и раньше. Чёрная шерсть обрамляла мутные глазки-бусины его Эмона-хорька, точно воровская маска. Пошевелив усами, он с сомнением посмотрел на меня:

– Думаю, тут не пледы нужны, а скорая. Стоит вызвать.

– Обойдёмся.

– А если нет? Мне и без вас проблем хватает, – Хорь достал мобильник, намереваясь набрать номер.

Павел поднялся. Его Койот ощетинился и оттого выглядел крупнее, чем обычно. Обнажив клыки, он угрожающе рычал.

– Ты глухой? Я сказал, обойдёмся. Убери телефон. И принеси плед. – Кажется, ему даже силу не пришлось применять.

Хорёк разве что к земле не прижался, закивал, соглашаясь на всё, лишь бы с него сняли прицел прожигающего взгляда:

– Ладно-ладно, мне-то что! Ваше здоровье, не моё.

“Должно быть, Эмоны чувствуют друг друга, даже без особого зрения”, – подумалось мне.