Цепная реакция

— Почувствовал! — фыркнул он. — Но раз всё в порядке, то мы полетели, — и начал было обходить меня, как резко остановился. — Так, Мюриэль, Алианну не убивать, она мне ещё понадобится ночью. Не этой, а следующей, — эти уточнения, когда именно я ему буду нужна, были явно лишними.

Я подавилась слюной, а та, кому были посланы эти наставления, оперлась о косяк двери от хохота. Это же надо было так сказать! И унизил, и оберег одной фразой!

— Так уж и быть, сберегу я твою подругу ночи, — серьезно пообещала она, за что получила от меня небольшую струю ветра. — А то как же ты без неё ночью будешь? Заскучаешь же!

Призванный мною ветер закружился вокруг неё и растрепал волосы, освобождая их от ленты и распуская по плечам.

Арцур кивнул и пошёл за Ральгартом, который глянул на растрепанные волосы Мюриэль и поспешил уйти.

— Мы едем на Солнечные горы? — спросила я, когда золотой грифон окончательно улетел с двумя наездниками.

— Едем!

— Тогда давай шустрее собираться, — махнула я рукой, а затем развернула её за плечи, протолкнула в дом и захлопнула дверь.

Через десять минут мы уже сидели в сёдлах и увлечённо разговаривая, направились на наши излюбленные Солнечные горы. Иногда приходилось ускоряться и прекращать разговор, чтобы быстрее доехать. Поездка, длиной в два часа, определенно стоила того, что открылось нашему взору, когда мы взобрались на первый холм. Вся холмистая долина цвела и благоухала различными цветами, озера блестели в лучах солнца, а горы вдали насыщались зелёными красками.

Тут росло более ста видов цветов и трав, а в скрытых подземных норках жили: суллиши — маленькие зверьки с большими ушами и длинными хвостиками с кисточкой на конце в виде цветочка, они имели нежно-фиолетовый окрас короткой шерсти, нектарные ежики, мышки и кролики. Зверьки отличались от лесных тем, что ели только бутоны цветов и их корешки с луковицами, ну и цветом они были тоже, как цветы, каждый ежик и мышка пестрее другой. Асни — птички, что немного были похожи на лебедей, но раза в три меньше, плавали в озёрах, имели более острые розовые клювики и перламутровое оперение. Как будет ложиться свет, таким и будет их оперение. Но были и хищники в виде полосатых орлов фосо. Размах одного крыла фосо иногда достигал полтора метра, так что тут говорить о их когтях? Тоже красивые птички, но очень опасные. Зифры — некая смесь лесных волков и лисиц, с зеленой, а иногда даже болотной шерстью и черными ушами с лапами.

— Надо напоить лошадей, — сказала Мюриэль, гладя ушко Лекса.

Согласно кивнув, я повернула Айрин в сторону озера.

— Смотри, на том озере жеребята ивров резвятся, пошли туда? Только лучше будет слезть с лошадей, не то спугнем малышей, — посоветовала я и первая слезла с седла.

Как гласят легенды, плакучее дерево ива, что всегда растёт у водоемов, так горевало в одиночестве, что боги сжалились над ней и создало ивров — изящных лошадей из гибких веток ивы и с длинной лиственной гривой. Деревянные лошади с сияющими бирюзой, глазами, восхищали грациозностью и красотой, а когда они плескались в воде, их лиственные гривы развивались так же легко и гибко, как и свисающие к воде веточки деревьев. Они никогда не покидают мест, где растут ивы, но, тем не менее, совсем не любят вторжения чужих, поэтому большая часть этого прекрасного вида живёт на территории Солнечных гор, где есть простор и почти не бывает людей.

Встретившись с подругой, я могла завести разговор о своих чувствах, которые так тщательно скрываю, кажется, даже от самой себя.

— Что ж, теперь ты мне всё рассказала, какие у тебя были страсти с иноземцем и я хочу сказать, что не зря он у тебя засел в мыслях. Он один из немногих, кто не боится прикоснуться к иллюзии твоих колючек. Он правильно сказал, что у тебя есть колючки, но ещё не понял, что они лишь твоя добротная иллюзия, которую ты всегда очень тщательно подпитываешь. Мне кажется, он скоро поймёт это, и тогда тебе придётся столкнуться с тем, от чего ты так хорошо убегала всё это время, — скосила на меня взгляд Мюриэль.

— Мне кажется, я уже стою на пороге этого, — и понуро опустила голову.

Я поняла о чём говорила Мюриэль, я об этом догадывалась, но не хотела это принимать, а когда слышишь это, то до дрожи хочется отрицать.

Мы отпустили лошадей и шли по гальке, сняв сапоги и закатив штанины. Нагретые на солнце камушки приятно касались ступней, делая своеобразный массаж. Прозрачная вода озерца так и манила для того, чтобы начать плескать в ней, как это делали жеребята ивров на пару с раззадоренными Лексом и Айрин. Мы не подходили близко к ним, поэтому жеребята чувствовали себя спокойно, а вместе с взрослыми лошадьми, которые тоже были не прочь поиграть, так вообще забыли про наше присутствие.

— Мюриэль, вот почему я так боюсь этого? Я ведь никогда не знала ни чувства влюбленности и тем более не знаю, что такое потеря или предательство любимого человека, но, тем не менее, я до паники боюсь этого. Я боюсь, что мои чувства будет безответными, я боюсь узнать эту горечь утраты, а тем более измены, — я молила её об ответе.