Цепной пес империи

Я знаю его уже три года. Он когда-то мне помог, потом я раза три или четыре спас ему жизнь, выручил в целом ряде дел. А благодаря моему покровительству он смог выбиться с мелкой должности и занять пост сыщика уголовного розыска столичной жандармерии. Тогда же я и подарил ему на всякий случай хороший защитный амулет, как оказалось, не зря.

Радеш был удивительно честен и прямолинеен. Он беззаветно боролся с любыми беззаконием и несправедливостью, невзирая на лица и чины. За это он получил от благодарного начальства кучу взысканий и выговоров, был награжден шрамами после нескольких покушений и заслужил одиночество. У него есть несколько друзей, таких же идальго, как он. Но нет семьи. Живет он в съемной квартире на скудное жалованье.

Я помогал ему, за что и попал в небольшой список его приятелей. Но мне самому всегда было неловко рядом с ним. Я использовал его, а он этого никогда не понимал и искренне верил в нашу дружбу.

— Какое дело сейчас ведешь?

— Сейчас — никакое, выходной у меня.

— Не верю!

— Да честное слово, Маэл! Выходной у меня.

Я с прищуром посмотрел на него, он не выдержал и рассмеялся:

— Ладно, расскажу. Хотя я тебе не соврал. У меня действительно выходной. Завтра утром передаю дело в суд. Надо только собрать все доказательства в одну папку.

— А где ты их держишь?

— В разных местах, — серьезно сказал Радеш. — Мою квартиру обыскивали уже три раза. Два раза взламывали сейф в кабинете. На меня самого уже было три нападения, в последнем случае меня спас только твой амулет.

— Ты расследуешь дело сенатора Валерия Итара?

— Не устаю удивляться тому, что ты в курсе всего, — покачал он головой. — Никто из моих коллег не знает, какое дело я веду, а ты знаешь. Но не переживай, твоя помощь мне не нужна. Дело уже закончено, и этот ублюдок ничего не сможет сделать.

— А в чем он обвиняется?

— Ну хоть что-то ты не знаешь! — довольно воскликнул Радеш. — Я не буду вдаваться в детали, они секретны, завтра сам все в газетах прочитаешь. В общем, ему привозили из колоний несовершеннолетних рабынь, и он организовал целую службу досуга для очень богатых педофилов.

— Ничего себе! — пораженно выдохнул я.

— Это полбеды. Он все очень хорошо организовал, и поэтому никто ничего не знал. Но он и сам любил развлекаться с несовершеннолетними туземками, да так, что потом приходилось от трупов избавляться. По телам погибших девочек мы его и вычислили.

— Сукин сын! Пропади хоть один ребенок в окрестностях Райхена, его бы нашли, — тихо произнес я.

— Вот именно. А расследовать пропажи детей из диких деревушек никому и в голову не пришло. Но теперь с этим будет покончено. Дело готово, ему даже со своими деньгами и связями не уйти от правосудия.

— Вот об этом я пришел с тобой поговорить. Радеш, не мог бы ты отложить это дело?

— Почему?

— Так надо.

— Нет, Маэл, подожди. Что значит «отложить дело»? Сколько детей за это время погибнет?

— Нисколько! — горячо сказал я. — Но пожалуйста, Радеш, пойми. Нельзя сейчас трогать Валерия.

— А ты объясни.

— Это политика, ее сложно объяснить.

— Вот именно, Маэл, политика. Я всегда знал, что она тебя погубит. — Радеш с сожалением в глазах покачал головой. — Раньше мне бы пришлось тебя удерживать, чтобы ты лично не убил его.

— Да клянусь тебе, через две недели я сам его убью! Но дай мне эти две недели!!!

— Нет, Маэл, — твердо ответил он. — Ты сам не понимаешь, на кого ты сейчас похож.

— Радеш, ты не можешь меня презирать больше, чем я сам себя презираю…

— Маэл, — перебил меня собеседник, — я тебя не презираю, мне тебя жаль. Зря ты полез в политику. Эта грязь… Завтра дело уйдет в суд. Я бы сделал это сегодня, но сегодня нерабочий день.

Он встал и пошел к выходу. А я остался сидеть на месте. Вскоре ко мне подсела Мелисса.

— Его надо убрать сегодня ночью, — спокойно сказала она. — Тогда дела не будет. Он так хорошо запрятал все улики, что после его смерти никто их не найдет.

— Попробуй его похитить и…

— Не выйдет. Его найдут за два дня, и тогда…

— Знаю. Ранить, ввести в кому, лишить памяти…

— Это то же самое, что и убить, только хуже. А из любой комы его выведут за пару дней. Я просчитала все варианты. Убить его сегодня вечером — единственный способ развалить дело.

— Понял, — безжизненным голосом ответил я.

— Сэр, мы все сделаем чисто.

— Нет…

— Что?

— Не трогать его. Никому. Понятно?

— Да, сэр. Но…

— Я ясно выразился?!

— Да, сэр.

— Я убью любого, кто тронет его. Даже тебя, Мелисса. Поэтому достань мне до вечера чистый пистолет.

Поднявшись наверх, я, не раздеваясь, лег на кровать. Все прошло чисто. Радеш уже в темноте возвращался домой. Услышав шорох, он повернулся и положил руку на револьвер, но это была просто собака. А я стоял в тени дерева на другой стороне улицы. Мой собственный амулет хорошо защищал Радеша, но не от этой пули. Это была одна из тех пуль, которой едва не убили меня в Риоле. Я восстановил ее форму и зарядил пулю в старый однозарядный пистолет.

Когда Радеш остановился возле двери своего дома, я нажал на спусковой крючок. Мне хватило всего одного выстрела.

— Ральф! — громко крикнул я. — Бутылку коньяка!