Цепной пес империи. Революция

– Вот ты о чем. А когда было иначе? Я не имею права взять себе в жены первую встречную красавицу. Это цена власти и ответственности.

Я пожал плечами. Аврелий любил мать Агнессы, но даже не умри она при родах – ничего бы не было. Императоры Райхенской империи не женятся на служанках. Да и любовь – непозволительная для правителя роскошь.

– Тебе ее жаль?

– Да, – не стал я спорить. – Она юная, своенравная, смелая девушка. Как и все, хочет счастья и любви.

– А достанется ей старик на двадцать с лишним лет старше. Который никогда не сможет найти для нее достаточно времени. Но разве ждала бы ее другая судьба? Не я – так какой-нибудь герцог, граф или барон.

С этим сложно спорить.

– Ты отправишься на Санторин и поговоришь с ней и ее отцом.

– Ясно.

– Здесь тебе делать сейчас нечего, а за время твоей поездки многое изменится. У Сената будут другие проблемы, – усмехнулся Аврелий. – Ты что-то хотел сказать?

– Да. Гюнтер Райнех, Ханс Крупп и другие допрошенные промышленники категорически отрицали факт сговора с Кунакским патриархатом.

– И что?

– Доказательств их вины тоже нет. Этому не поверит ни одна собака в Райхене, но это так.

– Все верно. В нападении кунакцев на столицу их вины нет. Они не могли об этом знать. – Увидев мое удивление, Аврелий объяснил: – Это я спровоцировал партию войны в Кунаке на это глупое нападение. Мы подкинули им дезинформацию о состоянии армии и флота. От имени республиканцев вступили в переговоры и обещали восстание в столице накануне удара. Кунакцы думали, что подойдут, разгонят неорганизованные толпы и захватят город одним ударом. Кроме этого, я позволил их эскадре практически незаметно подойти к столице.

– Вот как.

– Да. Только я не ожидал, что в Райхене и в самом деле начнется восстание! – мрачно добавил император.

– Все мы ошибаемся.

– Только цена за наши ошибки разная. Ты не виноват в том, что той ночью все пошло наперекосяк. Во всем виноват лишь я один. Если бы я вовремя предупредил тебя…

Тут я был не согласен. Можно было все сделать не так. Можно было немного лучше все продумать, качественнее все организовать, избежать ненужных жертв. Можно было…

Плавание до острова Санторин действительно оказалось быстрым. Современный военный клипер проделал путь всего за трое суток. Это расстроило Араэл, но обрадовало Арью и Тириона.

А для меня все равно каждый час тянулся как вечность. Мысленно я раз за разом возвращался к недавним событиям. Вспоминал, что сделал, чего не сделал и что мог бы сделать.

По ночам я долго не мог заснуть, вспоминая площади, заваленные телами убитых райхенцев. Скольких жертв можно было избежать, поступи я как-нибудь иначе? Боюсь, что никто не ответит мне на этот вопрос.

В дороге я буквально замучил волшебника, отвечавшего за связь. Бедняга по четыре раза за день вынужден был получать сводки из Райхена.

А новости не радовали. Война началась с крупной победы и разгрома лучших кунакских войск, но на этом успехи и кончились. Флот перешел к позиционной обороне наших берегов и морских коммуникаций. О рейдах к базам противника никто и не задумывался.

На суше война тоже шла не так гладко. Восточная армия выдержала первый удар, но потом все равно начала медленное отступление. Мобилизация продвигалась с трудом. Люди еще не успели отдохнуть от прошлой войны, а армия не восстановила резервы и запасы. Сразу стало понятно, что в эту войну мы не сможем позволить себе наступлений или крупных операций. Только оборона.

Хорошо, что хоть в Райхене было спокойно. Революционеры притихли. В Сенате наблюдалась тихая грызня. Кабинет министров готовил проект реформ, а главы профсоюзов организовывали свой Совет и привыкали к легальному статусу.

Зато у меня наконец-то появилось время для работы над дневником Карла Хило. Шифр оказался очень сложным, но мне удалось понять систему и разгадать его. Однако текст оказался многослойным. Расшифровав один его слой, мне пришлось возиться заново с другими. Хорошо еще, что шифры были похожими, и разгадывать их, поняв систему, было не так сложно.

Я не знал, есть ли смысл разгадывать дневники. Там могла быть важная информация, но, скорей всего, она уже давно устарела. Так что я садился за расшифровку дневника, только когда было свободное время.

Санторин порадовал меня тишиной и спокойствием, а также тропической жарой. В порту была обычная деловая суета, а в городе царила провинциальная безмятежность. Увы, на этот раз у меня не было времени любоваться красотой острова.

Я сразу пошел на прием к Эктору Серрано, главе семьи. Он быстро принял меня и, хотя и был очень удивлен, вопросов не задавал, ограничившись светскими темами. А я не стал его томить и перешел к делу:

– Вы, должно быть, гадаете – зачем я в такое время прибыл на Санторин?

– Не буду спорить.

– У меня к вам дело государственной важности и послание от императора Аврелия.

Я протянул ему запечатанный конверт. Эктор Серрано внимательно осмотрел печать, прежде чем сломать ее и прочесть письмо. Пока он читал, я медленно пил вино.

– Интересно… – медленно произнес Серрано.

– Если у вас есть вопросы, я на них отвечу.

– Почему именно сейчас?