Цепной пес самодержавия (СИ)

— Сергей Александрович, вы сами должны прекрасно понимать, какое сейчас положение. Министр экономики говорит, что нужно, по крайней мере, три года, чтобы вернуть промышленность в прежнее русло. Ваши аэропланы сейчас только образцы и когда их запустят неизвестно, а России прямо сейчас нужно восстанавливать промышленность и поднимать сельское хозяйство. А затраты на войну? Вы обо всем этом не думали?

— Как, ваше императорское величество, смотрит на то, чтобы вернуть государству торговлю водкой?

Император бросил на меня хитрый взгляд, смысл которого стал сразу ясен, сразу после вопроса:

— Это ваше личное мнение или вы просите по чьей-либо просьбе?

— Из вашего вопроса становиться понятным, что просители у вас уже были. Нет, я ни за кого не прошу, просто считаю, что продажа государственной водки это наиболее простой и действенный способ наполнить казну.

— А вот министр финансов Петр Львович Барк так не думает.

— Любому финансисту известно, что наибольшее пополнение в казну идет от продажи водки. Если он так не думает, значит, он дурак или скрытый враг.

— Нет. Только не это. Петр Львович умный и знающий человек. Просто у него есть принципы, которыми он руководствуется в своей жизни.

"… и которые он навязал вам, гражданин Романов!, — добавил я мысленно к этой фразе, после чего сказал:

— Человек, занимающий такой пост, должен руководствоваться только интересами державы, а не своими принципами. Ваше императорское величество, государству нужны деньги и рабочие места, поэтому прошу вас: издайте указ!

Государь какое-то время думал, потом сказал:

— Хорошо, Сергей Александрович. Сегодня будет отдан приказ канцелярии подготовить указ. У вас еще есть что сказать?

— В батальоне Махрицкого по случаю награждения собираются устроить маленькое торжество,… — я умышленно затянул паузу, надеясь, что император продолжит ее.

Тот хитро посмотрел на меня, потом фыркнул в пушистые усы, дескать, все понятно и сказал: — Да-да. Помню наш разговор. И ценю то, что они сделали для меня и моей семьи! Вы правы, Сергей Александрович, они заслуживают хорошего праздника! Я буду на награждении!

— Подполковник собирался по этому поводу сделать маленький праздник, — я и припустил некую таинственность в голос и сразу увидел явную заинтересованность в глазах императора, после чего продолжил. — Махрицкий подбирает к себе людей, с довольно интересными способностями. Сам видел, как один из его солдат метает ножи. На расстоянии 6 метров он может пробить яблоко, которое лежит на голове другого человека. Несколько человек мастерски стреляют на звук с завязанными глазами, а один так метает с помощью пращи свинцовые шары, что за двадцать метров…

— А что вы можете показать?, — неожиданно перебил меня император

— Я?, — удивился неожиданному вопросу я, так как себя в подобном представлении никак не видел.

— Вы! Ведь, насколько мне известно, вы отлично стреляете, а так же обладаете смертоносными приемами какой-то японской борьбы. Говорят, толстые доски разбиваете ударами кулака. Это так?

— Так, ваше императорское величество.

— Так может, вы продемонстрируете эту ваши способности? Я приеду с сыном.

Этими словами он как бы заявил, что возражения не принимаются — будь готов выступить и потешить сына царского.

"Не все же уступать ему, надо и мне чем-то поступиться".

— Постараюсь что-нибудь придумать, ваше императорское величество.

— Вот и отлично, Сергей Александрович. Есть у вас еще что-нибудь?

— Нет, ваше императорское величество. Разрешите идти?

— Идите, Сергей Александрович.

Выйдя из дворца, я нашел извозчика и отправился навестить отца Елизария, что уже давно собирался сделать, да руки не доходили. Нес я им подарок — пять тысяч рублей, правда, в каком изложении мне его надо будет вручить, до сих пор еще не придумал. Священник с принципами и запросто может отказаться от денег. Впрочем, одна идея у меня была, но опять же, как на нее батюшка посмотрит. Хоть убей, но понять характер некоторых его поступков я был просто не в силах. Его попытки быть добрым и справедливым для всего мира мне казались легким помешательством. Думаю, что и в отношении меня у него была такая же проблема, впрочем, все это не мешало нам оставаться в добрых, приятельских отношениях. В их дом я всегда приходил с удовольствием, потому что знал, что меня там примут искренне, с теплотой, по-домашнему. К тому же хотелось переброситься несколькими словами со Светланой. После того неясного полупризнания у нее дома, мы встретились несколько раз и то урывками.