Цепной щенок. Вирус «G». Самолет над квадратным озером

Один мальчик в таком же белом, как пальто девушки шерстяном комбинезончике заглядывал снизу в лицо старика, другой прятался за полуоткрытой дверью в темноте кухни.

— А ты здесь живешь? — спросил Д.Д., наклоняясь к ребенку.

— Не тут, — потянул носом малыш. — Дома. Мы на день рождения пригласились с братом.

— Как же вы пригласились?

Мальчики были совершенно одинаковые, второй вышел из укрытия и встал рядом с первым в качестве подкрепления.

— Мама в киношку отправилась, — объяснил он. — А мы воспользовались приглашением тети Лили. Дядя, а ты водку пить будешь?

Мальчик смотрел весело, но с испугом.

— А есть водка?

Д.Д. подхватил ребенка на руки. Мальчик весил немного, и это не составило особого труда.

Когда он вошел в комнату с ребенком на руках, Лиля, стоя посреди разгула, неуклюже подламывая тупоносую лакированную туфлю, уже ничего не просила, а только обводила плачущими глазами нахальных гостей. Вероятно, девушка позабыла, что это ее квартира, что это ее собственный маленький праздник. Одетая в черное шелковое платье, она выглядела очень жалко.

— Не нужно больше никаких денег. Не нужно никого ни о чем просить, — сказал Д.Д. Он подбросил мальчика вверх и посадил на платяной шкаф. — Я заплатил за такси.

— Заплатили? — она повернула к нему заплаканное лицо. — Он уехал?

— Да, уехал. Он остался доволен.

Д.Д. поискал глазами место, куда лучше опуститься. В комнате, где праздновали день рождения, большое уютное кресло было одно. Кроме него, только неудобные стулья и плотно занятый диванчик. В кресле широко развалился очень худой молодой человек с прыщавым лицом допризывника.

— Простите меня, Лиля, у вас есть еще таблеточка валидола?

— Вам плохо? — спросила девушка, и в ее голосе прочитывалось отчетливое «опять».

— Нет, просто старость. Устал немного.

Прыщавый допризывник, не хотел уступать кресла какому-то старику, но под укоризненным взглядом хозяйки, взвесив свои шансы, он выпил рюмку водки и все-таки поднялся.

Д.Д. с удовольствием занял прогретое место, откинул голову на мягкую спинку и полуприкрыл глаза, не засыпая, но сознательно замедляя собственное внутреннее время. Стало совсем шумно. Кажется, пили за здоровье доброго таксиста. Молодой человек, уступивший свое кресло, предпринимал одну за другой безуспешные попытки снять со шкафа отбивающегося ребенка. В какой-то момент он получил маленькой ножкой по уху, смущенный отошел, устроился на стуле. Сидел он криво, покачивался, чудом не падал. Он был пьян, как, впрочем, и остальные гости.

Под левой лопаткой Д.Д. чесалось, будто невидимая медсестра примеряла иглу для неожиданного болезненного укола, но нового приступа все не было. Образовалась пауза без музыки.

Лиля под общий шум выпила штрафную, лицо ее покраснело, она требовала музыки и нетерпеливо щелкала пальцем по столу, желая танцевать. Как же быстро молодежь перескакивает из одной крайности в другую. Вот только что девочка плакала от обиды, а вот она уже бесится, не знает, что еще такое придумать, кого бы ради шутки побольнее ущипнуть.

Зажав в руке пустую рюмку, Лиля весело подмигнула старику.

«„Ласковый май“? — подумал Д.Д. — Почему? Неужели теперь это так называется? Следует запомнить».

Несколько человек нелепо топтались посредине комнаты, покачивались, как тяжелые куклы. Д.Д. рассматривал публику. Молодые люмпены, несколько студентов, молоденькие девочки, наверное, медсестрички. Ничего интересного. Ни одного стоящего лица.

Под скрип обуви и сдержанные смешки можно было отчетливо уловить, как дробит нетрезвая рука бутылочным горлышком о край стакана. Музыка грохнула, но сразу сделалась тише. Пары топтались посреди комнаты, заваливаясь друг на друга. Общая неловкость возрастала. Три пары танцевали со стаканами в руках, прихлебывая понемногу между мокрыми поцелуями.

Д.Д. заинтересовал стол посередине праздника. Какая-то колбаса, какой-то сыр, початая бутылка водки… Рядом с тарелками — Д.Д. не мог не заметить — хорошее серебро… Салат в облупившейся эмалированной миске… Остатки двух грильных куриц сразу в нескольких тарелках, похоже, их рвали руками, и обглоданные кости валялись тут же, на скатерти…

В углу, на низенькой кухонной табуретке возле музыкального комбайна сидел широкоплечий парень. Одетый в отутюженный светлый костюм, он немного выделялся среди остальных. Он не снимал с головы большие красные наушники и выглядел трезвым. Толстые пальцы ловко работали с тумблерами и кнопками, парень смешно дул в свои рыжие усы, отчего усы топорщились. Он просто-таки навязывал свои музыкальные вкусы угрюмо веселящейся компании, издевался над всеми. Определенно ему доставляло удовольствие это общее замешательство.

В короткой музыкальной паузе голоса собравшихся звучали неестественно: то смущенно, то нарочито развязно:

— Ну, может, хватит надираться по одному? Коллективно! Коллективно надо выпить. Может, кто-нибудь тост скажет?

— Ребята, давайте лучше танцевать!

— Дедушку забыли!

— А дедушка не танцует, он только смотрит.

— Лиль, где ты такого симпатичного предка отрыла?

— Мы вместе путешествовали… в троллейбусе.

— А она у нас в принципе гуманистка!..