Цепные Псы Россы (СИ)

Горец прибавил скорости, уже не обращая внимание на осторожность, и тут же нарвался. Завернув за барак к поляне каменных мешков, он наткнулся на двух надсмотрщиков, придерживавших под руки хрипящее и корчившееся в судорогах существо, облачённое в чёрный монашеский балахон, подпоясанный веревкой. Капюшон сбился с его головы, обнажив волосатую оскаленную морду, перетянутую шипастыми кожаными ремнями. Существо хрипело, рычало, изо рта пузырилась кровавая пена, а глаза бешено вращались. Оно пыталось вырваться из рук надсмотрщиков, но они крепко его держали.

Завидев выскочившего им на встречу заключённого с автоматом наперевес, летиане опешили, выпустили из рук корчившегося от боли Цепного Пса, он упал на землю и забился в судорогах, и потянулись к автоматам, висящим на спинах. Воспользоваться ими они не успели.

Горец моментально сориентировался и первым открыл огонь. Расправившись с надсмотрщиками, он, сам не зная зачем, всё больше из жалости к нелепому существу, испытывающему дикие муки, прикончил его короткой очередью. Цепной Пёс принял смерть как избавление и затих. Его безумные глаза успокоились, а на лице проступила улыбка.

Никита опустился на колени, силясь унять скачущее встревоженное сердце. В груди болело и сворачивалась спиралью змея, он внезапно разучился дышать, пробовал вздохнуть, но воздух отказывался входить в легкие. Горло горело, а глаза чесались. Никита выронил автомат из рук, он звякнул металлом об лежащий на земле булыжник, и упал на выставленные перед собой руки. Стоя на коленях, упершись ладонями в землю, он почувствовал, как к глазам подбираются слезы отчаянья и досады. После всего того что он пережил, после всех испытаний и забрезжившей на горизонте надежды на спасание, он умирал и ничего не мог с этим поделать. Его сворачивало от боли в дугу. Сердце скакало галопом, и Никита понимал, что вот сейчас оно не выдержит и разорвется в клочья, не дожив до спасения, до счастливых слез Ежонка и скупых мужских объятий Бориса Тюрина. И вот когда он уже совсем отчаялся, а перед глазами появилась багровая пелена, воздух пробился в легкие. Он глотнул, потом ещё, а затем жадно задышал. Боль, терзавшая грудь, медленно отступала. Приступ миновал.

Горец утёр грязным рукавом вспотевшее лицо и поднял автомат. У него появился второй шанс. Он дал себе тут же зарок, что как только доберется до цивилизации, ляжет в медкапсулу на полное обследование. Не хватало ещё в век высоких технологий, умереть от банального инфаркта.

После пережитого приступа бежать было тяжело, к тому же ровная поверхность сменилась петлянием между дыр в бетоне по поляне каменных мешков. Часть мешков были пусты и ждали своих обитателей, но большая часть была заполнена. Измождённые, истерзанные гореваны смотрели на него снизу с надеждой и тянули к нему руки, умоляя спасти.

Он бежал мимо них, приговаривая на ходу:

— Подождите, только подождите. Все будет хорошо. Скоро придет спасение. Осталось чуть-чуть.

Захватить пулемётную вышку оказалось проще всего. Летианин был так поглощён зрелищем прорывающихся на территорию резервации повстанцев, что заметил поднимающегося Никиту в последний момент. И тут сплоховал. Он подумал, что это кто-то из своих и упустил момент, когда ещё можно было повернуть дуло пулемёта к лестнице и снять лазутчика. Летианин окликнул Никиту, его глаза расширились от ужаса, увидев коричневую робу заключённого и нашивку перевёрнутое вверх корнями умирающее дерево, знак горевана, и в ту же секунду рождавшийся в горле крик затих. Никита спустил курок, и короткая очередь перечеркнула грудь дозорного. Он сделал шаг вперед, покачнулся и, перекувыркнувшись через ограду, рухнул мёртвым мешком вниз.

Горец бросил ненужный автомат, подскочил к пулемету, и отвернул его в сторону казарм, где шёл неравный бой. Залёгшие по кустам бывшие заключённые держали на прицеле все входы и выходы из казарм. Казармы ощетинились дулами автоматов и никого не подпускали к себе. Вмешавшийся Горец переломил ход боя. Подавив огонь из казарм, он позволил гореванам ворваться внутрь, и переключился на главный охранный периметр.

Повстанцы прорвали его. Прицельными ударами артиллерийских установок они смели пулеметные вышки охраны, разрушили главный административный корпус резервации, и, судя по поднимавшемуся дыму, добрались и до инкубаторов. На расчищенную территорию ворвались вооруженные повстанцы, и бои с летианами завязались на улицах между бараками.

Горец как мог помогал повстанцам, прицельным огнём расстреливая летиан, встававших на пути у освободителей. Время от времени его пулемёт умолкал, требовалась перезарядка, но вскоре тут же возобновлял работу.

Его заметили, и оставшиеся в живых пулемётные вышки летиан сосредоточили огонь на нём, но Никита, вжавшийся в доски настила, молил только об одном, чтобы свои его не подорвали, не разобравшись в чём соль.

Глава 7 Спасённая