Цербер

Она продолжала называть службой работу, которую выполняла последний год, выйдя на свою раннюю пенсию. В ее обязанности входило прибираться в трех разных квартирах, расположенных в разных районах Москвы. Полностью обставленные, они тем не менее были не жилыми, а использовались лишь время от времени. Она поддерживала в них чистоту и порядок, приходя в каждую в строго определенное время. Только это. Запасы продуктов и напитков там обновляли другие, кого она не знала и с кем не встречалась. Она вообще никогда никого не встречала в этих квартирах, хотя следы пребывания там подчас оставались впечатляющие. Однажды на рогульках люстры она нашла аккуратно развешенные девять женских трусиков, а в другой раз, в другой квартире, ей пришлось собирать не один десяток стреляных гильз и выметать осколки хрустальных бокалов, которые, по-видимому, использовались как мишени.

За условленные часы она успевала прибраться и ни разу еще не задерживалась дольше отведенного ей времени. Она была пунктуальная женщина.

Сегодня с утра ее преследовала неотвязная мысль, что она непременно должна захватить с собой маленькое и красное. Ей даже будто бы виделось, где это нужно искать. Оно там и оказалось.

Положив коробок с капсулой в аккуратную хозяйственную сумку, которую всегда брала с собой, женщина тут же забыла о нем, и все пошло как обычно.

Она приедет в нужный дом, откроет своим ключом дверь и два часа станет наводить глянец на комнаты, кухню и спальню, в которых со времени ее последней уборки кто-то побывал. Когда все будет сделано, женщина откроет тугую притертую крышечку и рассыплет из капсулы тонкую беловатую пудру на ковер в гостиной и на стол. Что-то подскажет ей, что поступить следует именно так.

По дороге домой она не станет заходить в магазин и на рынок, как намеревалась, так как почувствует легкое недомогание. Коробок с капсулой выбросит и забудет о них — теперь навсегда.

Дома недомогание усилится — жжение под веками, ломота, позывы к рвоте — она приляжет на диван и почти сразу умрет. Труп с признаками хорошо определимого отравления явится уликой, которая бросит тень на эту женщину уже после смерти.

Вечером в квартиру, где она прибиралась и рассыпала смертельный порошок, войдет тот, кто поднял Романа в пятом часу утра, и с ним светловолосый мужчина с фотографии. Хозяин введет гостя в комнату и усадит за стол. Их беседа не затянется.

Роман тоже имел досье на Андрея Львовича и его фирму, а также многое, что с нею связано.

Глава 32

вспышка — цветы — дорога — зеленый газон — вспышка

ТЫ НАЧАЛ СОВЕРШАТЬ ОШИБКИ. ТЫ ДЕЙСТВУЕШЬ НЕ ТАК, КАК ОТ ТЕБЯ ТРЕБУЕТСЯ.

ТВОИ ОШИБКИ СОЗДАЮТ ТРУДНОСТИ. ТЕПЕРЬ Я УЖЕ НЕ ЗНАЮ, В КАКОЕ ВРЕМЯ ДО ТЕБЯ

ДОЙДУТ МОИ СЛОВА. ТАК ИЛИ ИНАЧЕ, ЭТО — МОИ ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА К ТЕБЕ.

СМОТРИ И СЛУШАЙ.

вспышка — цветы — дорога — зеленый газон — вспышка

— Нет, — сказал Михаил, не отрывая взгляда от предмета, лежащего в центре стола, — я не стану сюда заходить.

Андрей Львович удивился:

— Но почему? Спокойное место, чтобы поговорить без спешки, вполне подходящее. Вы ведь хотели поговорить?

— Но не здесь. И вам не советую.

Уклонившись от попытки остановить его, он в несколько больших шагов очутился за дверью.

Маленькие допотопные черные очки. С круглыми стеклами, без оправы. Лежали в самом центре стола этой стандартной квартиры со стандартной мебелью и шторами, а больше Михаил ничего и не успел заметить.

Нелепая, как у кота из сказки про Буратино, вещица предупреждала его уже трижды. Первый раз он не очень хорошо помнил, какие-то взвизгнувшие возле плеча шины, когда он наклонился над оброненными кем-то и чудом не раздавленными синими стеклышками. Второй — дурачась, купил на толкучке у нищенки, а вечером на него напали и ограбили после третьесортного ночного клуба с казино, куда его занесло зачем-то под самое утро.

Третий раз он, можно сказать, устроил себе сам. Было очень похоже на то, как сейчас. Также увидел, сразу вспомнил все, что у него с этим предметом связано, но геройски плюнул на суеверия и пошел. За поворотом на ближайшем углу его поджидало дурацкое попадание в чужие разборки, он еле остался жив. Следом — отвратительные подробности официального разбирательства и нервотрепка, пока они с тезкой-Мишкой, который тогда у него был один, утрясали дело. Плюс ему пришлось пережить, хоть и в ускоренном темпе, все последствия страшнейшего сотрясения мозга.

«На собственных ошибках учатся только дураки, умные люди предпочитают учиться на чужих, но на четвертый-то раз и до таких тупоголовых, как я, должно доходить».

— Послушайте, — позвал он в квартиру, — я серьезно. Лучше уйдите оттуда.

Андрей Львович появился в дверях:

— Что за капризы?

— Это не капризы. Боюсь, я не сумею объяснить. Уйдем.