Цербер

И вот дорога по краю городской застройки. Справа громоздятся новые жилые дома, слева - остатки бескрайних яблоневых садов. Прямо впереди горит факел нефтезавода.

- К гаражам сверни. Видишь, домишко двуэхтажный? Когда-то желтого цвета, штукатуренный по дранке домик строился на двадцать лет, а простоял пятьдесят.

И еще стоять ему и стоять - новый спальный район растет совсем в другую сторону.

- Мне с вами идти, мужики? - развязно спросил Гоша. - Или сами справитесь?

Втихаря от Павла он принял еще "граммчиков", и теперь его мучила мысль: заметил Павел или не заметил.

- А кто это у нас такой храбрый? - начал Павел, который заметил. - Кого это я сейчас... черт, оружие! Михаил ощупал грудь - "осы" не было.

- Не троньте Гошу. Гоша вам пригодится. Еще Гошу попросите.

- Обратно сможешь? - быстро сориентировался Батя.

- Ну, вообще... там уже много чего... Не, не разберусь. Да не дрейфь, мужики, у любого встречного мента цапнем.

- Правонарушитель ты злостный, - в сердцах сказал Михаил, выбираясь из машины. - А ведь был приличным человеком. С этого момента держаться только вместе. Команда так команда.

- Какая еще команда тебе?

- А это вот он тебе объяснит.

За домиком был флигель - так, дощатые три стены с земляным полом, и прямо под дверь уходили многочисленные следы колес. Дверь свежевыкрашенная. Михаил рванул ее.

В метре от его глаз торчал черный кружок дула, лежавшего на поперечине высокого руля. Еще Михаил успел заметить переднее колесо и палец, уже подвыбравший спуск.

- Куда, твою! Свои, Костец!..

Встав с замусоренного пола, Михаил отряхнулся, огляделся. Лавки, разобранный мотоцикл, другой, части от еще нескольких. Плакаты по доскам стен, на криво сколоченном столе в углу среди промасленных железок и тряпок лазерный "систем-пролонжн" на три диска, вороха компактов и кассет.

Он отвел от себя короткий, как обрубленный, ствол автомата, переделанного из мелкокалиберной "тозовки" четырех с половиной миллиметров.

- Лобзиком выпиливал? Когда нажимаешь, не боишься, что пуля не с той стороны вылетит? Ребята играют в крутых, - повернулся он к Павлу. Челюсть все еще болела. Черт бы взял этого Батю! Спаситель хренов.

Костец независимо сплюнул, поправил алую косынку и плотней уселся на своем "Харлее". Тут только до Михаила дошло, что больше в сарае-флигеле никого нет.

- Где?

Костец опять сплюнул, нервно дернул щекой и перестал на них смотреть.

- Я спрашиваю, где?

От такого голоса Павла захваченные "духи" моментально забывали свой фарси и переходили на русский. Михаил подумал, верно ли понимает, о чем тут речь, но все тут же прояснилось.

- Которого у метро взяли - этот где?

- На светофоре спрыгнул, по дороге. Сказал: "Век не забуду", - и с концами.

- Сильно помят был? - спросил Михаил.

- Досталось. Белее стенки.

- А тот, который тут был?

- Ушел. Я виноват? Сказано было охранять, а чтоб насчет не отпускать, ничего сказано не было.

- Когда?

Костец в третий раз сплюнул. У него это лихо получалось.

- Ты отвечай, верблюд, когда тебя спрашивают, не то я тебе твоей же трещоткой кишки на шею намотаю, понял, нет? Вчера, когда то дело крутили?

- Только что. Минуту до вас, две. То сидел тихий-тихий, бормотал чего-то себе, на месте раскачивался, а то как дунет. Шиза, она и есть шиза.

- Так что ж ты, гад!.. Михаил впереди, Павел с Гошей за ним быстро обошли покосившийся старый дом, подбежали к "Альфа-Ромео". В какую сторону он мог пойти? Казаки-разбойники, четыре стрелки во все стороны. Две - дорога, неудобная дорога, без пешеходных тротуаров. Одна стрелка - вперед, к большим домам, одна - назад, в сады до самой реки. Надо угадать с первого раза.

- Бать, а откуда ты этих сопляков знать можешь? - Михаил оперся на распахнутую дверцу и вроде даже не собирался спешить. Павел мгновенно уловил его настроение:

- Что ты, Братка, откуда мне их знать. Это все племя молодое, незнакомое. Я его папеньку знаю, папенька его хороший человек.

- И где этот хороший человек сейчас? - Он не мог отделаться от ощущения, что никуда им отсюда уезжать не следует.

- Где место хорошему человеку? Или в Думе, или в тюрьме. Этот - пока в Думе.

- Хорошо хоть там.

- Не боись, не всегда так было.

- Эй, мужики, мы едем или нет? - вмешался Гоша. - Если вам любой псих нужен - вон, хоть того возьмите.

Под кустами неряшливой буйной акации, метрах в пятидесяти, сидел Зиновий Самуэлевич и мерно качался взад-вперед, сцепив пальцы на колене перед собой. Его было плохо видно отсюда, но это был он.

- Ай да Гошка! Ай да сукин сын! - Павел от всей души шарахнул ладонью по узким Гошиным плечам, отчего в груди у Гоши гулко екнуло, в горле булькнуло и в голове тихонечко звякнуло. Михаил подумал, что тут Гоше и конец, а Павел вдруг подозрительно повел носом:

- Ну-ка, ну-ка...

Из-за пазухи Гоши на свет явилась бутылка клюквенного аперитива.

- Эх, Братка, кто ж таким паразитам куртки с внутренним карманом дает. Попробовать, что ли, что ты там сосешь потихоньку...

Михаил подошел быстрыми шагами, тронул Зиновия Самуэлевича за плечо:

- Вы узнаете меня, Зиновий? Вы меня помните? Вы слышите меня?