Церебральный сортинг

Не требует особых доказательств и то, что в густонаселённой Франции несчастный охотник неоднократно становился зависимым или подневольным человеком с множеством несвойственных его профессии обязательств. Это социальное давление сочеталось с показательным душегубством чрезмерно хозяйственных землевладельцев, судебными преследованиями, засильем мытарей, воинов и разбойников. Столь милая сердцу любого барона, князька и императора система вездесущего насилия над личностью стала двигателем искусственного отбора в семье французского охотника. В таких условиях выжили только те семьи, которые, кроме необходимых профессиональных навыков, обладали незаурядными рассудочными способностями. За несколько столетий пребывания в мясорубке социальных битв предки французского охотника неоднократно проходили через игольное ушко искусственного отбора.

Таким образом, в случае с африканским охотником мы имеем архаичные, но стабильные условия жизни и незначительную динамику искусственного отбора. Эволюция семьи французского охотника шла намного веселее. Животных становилось всё меньше, населения — больше. Искусственный отбор со стороны людоедской социальной системы бурно развивавшейся Франции ставил на грань выживания каждое новое поколение.

Наконец продолжительные особенности социальной эволюции привели и к появлению церебральных различий. Они возникли из-за того, что предки африканского охотника, жившие в более стабильном сообществе, подвергались искусственному отбору в несравнимо меньшей степени, чем у его французского коллеги. При равной массе мозга различия заключаются в размере лимитрофных зон, расположенных между специализированными полями. У африканского охотника они больше, а у французского — меньше. Лимитрофные адаптации француза были использованы в качестве неврологического субстрата для расширения размеров полей неокортекса. Их увеличение позволяло находить оригинальные решения и выживать в условиях жесткой системы социального сортинга. Эффективный искусственный отбор, существовавший на французских землях последние две тысячи лет, умело культивировал новые свойства мозга и лишал возможности размножения обладателей архаичных конструкций.

Таким образом, при равной массе мозга и сходном строении полей неокортекса мы можем найти глубокие поведенческие отличия, которые отражают эволюционный путь, пройденный предками конкретного человека. Причиной этих отличий будет то, что одна популяция гоминид эволюционировала в жёстких условиях искусственного отбора, а другая — в благоприятной естественной среде. Мозг сходного строения может стать основой глубоких поведенческих различий, если несколько поколений будет подвергаться различному искусственному отбору. Противоположность поступков и суждений будет спрятана в размерах лимитрофных адаптаций между специализированными полями. Они отражают эволюционный путь не только конкретной популяции или этнической группы, но и отдельной семьи. Для этого есть все основания. Многие небольшие религиозные и этнические сообщества тайно или явно тысячелетиями поддерживают самоизоляцию. Они создают автономные системы близкородственного размножения и изолированную среду социальной автономизации искусственного отбора. Последствия такой обособленности прекрасно увеличивают неоднородность и нестабильность более крупной популяции гоминид.

Если внутри обитателей одного города существует скрытая сегрегация по национальному или расовому принципу, то нетрудно понять, что локальные особенности искусственного отбора будут бесконечно усиливать противоречия и конфликты. С точки зрения стабильности социальной системы это очень плохо, поскольку непрерывно нарастают скрытая межнациональная неприязнь и культурные противоречия. Зато для эволюции гоминид подобные конфликты, перерастающие в физический отбор, — идеальный механизм социального сортинга мозга. Оставляя эти процессы без рассудочного контроля, мы бодро шагаем по привычному пути биологической эволюции, в которой нет и следов модных гуманистических ценностей и религиозных иллюзий.

Следует отметить, что в отношении лимитрофных адаптаций коры головного мозга справедлива и обратная логика при анализе мозга наших современников. Если мы видим, что в мозге какого-либо человека размеры лимитрофных адаптаций достаточно велики, то вправе заподозрить некоторую архаичность неокортекса и поведения. Имеется в виду склонность к агрессивным способам решения социальных проблем и нетерпимость к существованию биологической конкуренции. Такой конструкцией мозга обладал один из очень известных политиков и диктаторов недавнего прошлого — В.И. Ульянов (Ленин). Его мозг мог похвастаться обширными лимитрофными адаптациями, а поведение — искомыми биологическими особенностями (Савельев, 2015б).