Церемонии

Фрайерс почувствовал себя глупо и попытался собраться с мыслями. Следом за Поротом прошел вдоль рядов надгробий и спустился по склону к старому темно-зеленому пикапу у обочины дороги. Кооперативный магазин на другой стороне улицы теперь был открыт, на соседней парковке стояло несколько грузовиков и легковых автомобилей. Большая их часть выглядела старыми и темными, как и те, что он видел раньше. Как автомобили на старых фотографиях. Теперь на окнах кооперативного магазина не было ставней, возле распахнутой двери лежали груды товаров, и лысеющий мужчина в очках и с характерной окладистой бородой, но без усов выволакивал на крыльцо корзины с губками, топорищами, резиновыми сапогами и рабочими комбинезонами. Казалось, он собрался съезжать. Навес над крыльцом уже заполнился, с крюков, которые прежде показались Фрайерсу такими зловещими, свисали гирлянды бельевых веревок, блестящих садовых инструментов и керосиновых ламп. Коренастый механик возился под капотом автомобиля, припаркованного возле бензоколонок. До Фрайерса доносился ритмичный скрежет какого-то металлического инструмента; вдалеке рычал трактор. Звуки цивилизации. Следуя за Поротом к автомобилю, Фрайерс моргал на свету. После сна ноги еще не совсем слушались.

Сетчатый экран в дверном проеме магазина распахнулся настежь, и на крыльцо вышли два молодых человека – по виду братья, едва вышедшие из подросткового возраста, – с авоськами покупок. Парням явно было не больше девятнадцати, но оба, как и Порот, носили бороды без усов и были одеты в черные комбинезоны и белые рубашки без воротников, отчего казались почти стариками. Они оживленно о чем-то болтали, но умолкли, заметив спускающихся с кладбищенского холма мужчин. Шедший впереди Порот приветственно поднял руку, они помахали в ответ. Парень пониже изумленно посмотрел на Фрайерса, но тут же отвел взгляд и следом за братом спустился с крыльца и пошел к одному из автомобилей на стоянке. Странной, почти чужеземной казалась не столько даже их одежда, сколько манера двигаться: парни держались ближе друг к другу, а в их походке отсутствовала вызывающая развязность, характерная для многих городских мальчишек. Они забрались в кабину и в последний раз исподтишка оглянулись на Фрайерса. У того возникло подозрение, что ребята с удовольствием попялились бы еще, но это было бы проявлением неприличного любопытства. Такая сдержанность отчего-то вызывала тревогу. Фрайерс чувствовал то же, что, наверное, ощущали первые европейцы в Японии: местные жители принимали их вежливо и обходительно, но явно считали себя выше гостей.

Он пожалел, что надел саржевые брюки и «рабочую» синюю рубашку: здесь эта одежда выглядела по-идиотски, ребячески. Да еще это отвислое пузо… Настоящие сельские жители, судя по всему, носили такие вот однообразные и неудобные на вид черно-белые наряды, какие были на Пороте и двух парнях. Фрайерс подозревал, что под рубашкой широкая спина Порота такая же мускулистая, как у всех его знакомых, тратящих по шестьсот баксов в год на абонемент в фитнес-клубах или проводящих свободное время с гантелями в университетском тренажерном зале. Правда, приглядевшись, Фрайерс заметил, что сама рубашка вся в пятнах пота и в целом выглядит не слишком чистой. Неужели он в таком виде ходит в церковь?

Порот похлопал крыло старого зеленого пикапа, как будто тот был скотиной, и с сожалением произнес:

– Машинка, может, уже не такая бодрая, какой была. – Фрайерс ожидал, что он добавит что-нибудь еще, какое-нибудь заверение в безыскусных достоинствах автомобиля, но Порот забрался на водительское сиденье и дождался, когда Фрайерс сядет рядом.

Парни только что уехали со стоянки и скрылись за поворотом дороги, так что теперь самым громким звуком в окружающей тишине был размеренный металлический скрежет с противоположной стороны дороги, где механик возился с машиной. Мужчина уставился на какую-то невидимую им деталь под капотом, но, когда Порот завел двигатель своего пикапа, посмотрел в их сторону, без дружелюбия или интереса. Его борода выглядела неуместно рядом с засаленным комбинезоном: как будто библейский персонаж пытался сойти за современного человека.