Церемонии

– Скорее всего, снилось. Девушкам обязательно что-нибудь снится накануне летнего солнцестояния. Эта ночь просто создана для снов.

– Но как летнее солнцестояние может быть так скоро? – спросила Кэрол. – Ведь лето только началось.

Старик покачал головой.

– В прежние времена люди видели мир иначе. Год казался им чем-то вроде колеса: половина – зима, половина – лето, в середине каждой половины по празднику. Зимой проводили Йольский пир, летом – то, что мы празднуем сегодня, день летнего солнцестояния. Разумеется, теперь наш год расплющен в календарь, и Йоль стал синонимом Рождества, но изначально этот день, разумеется, не имел никакого отношения к Христу. Он отмечал совсем другое рождение.

– В смысле, какого-то… другого бога?

Старичок рассмеялся немного громче, чем следовало бы.

– Нет, нет. Ох, вовсе нет! Я имел в виду вот эту большую желтую штуку, – он кивнул в сторону окна. – Видите ли, Йольтайд отмечал зимнее солнцестояние. После него дни становятся длиннее. Прошлой ночью мы достигли другой стороны колеса. Теперь дни становятся короче. Солнце умирает.

Кэрол невольно посмотрела на солнечные лучи, которые как ни в чем не бывало лились в окно. Как странно, самые жаркие дни еще впереди – а между тем, солнце умирает, остывает, отступает во тьму…

– Когда-то давно, – продолжил посетитель, – летнее солнцестояние считалось временем предзнаменований. Реки выходили из берегов или внезапно пересыхали. Люди считали, что определенные растения становятся ядовитыми. Безумцев нужно было запирать, ведьмы устраивали шабаши. В Китае драконы выбирались из пещер и огненными метеорами летали по небу. В Британии их называли змиями или «червями», и в ночь летнего солнцестояния они размножались. Земля тряслась от рева, и фермеры зажигали костры в надежде их отогнать. Представьте себе, громадные костры – а тогда это слово и значило «огонь, в который бросают кости»! Люди зажигали и другие огни, устраивали танцы и полуночные песнопения в честь уходящего солнца. Даже теперь в некоторых уголках Европы дети отмечают день летнего солнцестояния танцами вокруг костра. А потом один за другим прыгают сквозь пламя. Разумеется, все достаточно невинно – пара опаленных задов, ничего серьезного – но если взглянуть на то, как все начиналось, то… легко догадаться, что обнаружится.

– Подозреваю, больше, чем опаленные зады.

Он рассмеялся.

– Куда больше! Ритуальные жертвоприношения! Или взять более знакомый пример, считалочку «Ини, мини, майни, мо».

– «Надень на буйвола ярмо»?

– Она самая. Вот только еще недавно, до того, как язык подчистили, вы бы говорили: «на ниггера». А пару веков назад повторяли бы тарабарщину вроде «баскалора хора до». Вариантов сотни. Вы в детстве, скорее всего, слышали… если выросли, дайте подумать… – Он почесал затылок. – Хм, я бы сказал, где-то рядом с Огайо. Верно?

– Ух ты, поразительно! Я из Пенсильвании, как раз через границу.

Старичок кивнул без всякого удивления.

– Очень приятный регион. Я с ним хорошо знаком. – Обернувшись, он мечтательно уставился в окно. Солнечные лучи играли на его розовом младенческом черепе, прядки седых волос сияли белым с легкой желтизной.

Кэрол молча наблюдала за посетителем, который стоял рядом с ней и моргал на свету. В дрожащем старческом голосе было что-то необычайное, но она до сих пор не могла заставить себя воспринимать его всерьез. Может быть, из-за роста или забавной шепелявости. В таком крохотном человечке трудно было видеть угрозу. Про Огайо-то он, скорее всего, случайно догадался, и все равно Кэрол невольно изумилась.

Наконец, посетитель обернулся и сказал:

– Я вам скажу кое-что еще более поразительное. Эта детская считалочка происходит из времен друидов, – он улыбнулся, видя сомнение на лице Кэрол. – Уверяю вас, это совершенная правда. Давным-давно, когда Британия находилась под властью Рима, этими словами сопровождали жертвоприношения. У друидов была довольно скверная привычка, знаете ли: им нравилось сжигать людей в плетеных корзинах! И они использовали эту самую «баскалору», чтобы выбрать жертву. «Баска» означает «корзина», а «лора»…

– Кажется, это «ремни» на латыни?

Старичок улыбнулся еще шире.

– Видит господь, вы и впрямь умны! Да, ремни. Чтобы связать руки.

Кэрол с удовольствием отметила восхищение во взгляде посетителя.

– Единственный мой сильный предмет, – сказала она и позволила себе скромную улыбку. Ее посетило краткое видение: ночное небо, освещенный кострами холм и очень похожая на нее обнаженная девушка, привязанная к чему-то вроде алтаря. Вот из тени появляется что-то длинное и белое… Кэрол оттолкнула картину прочь. – Я много им занималась. В смысле, латинским языком. А вы занимаетесь… такой темой? Детство и первобытные ритуалы?

Он кивнул.

– Более или менее.

За его спиной прошли еще три ребенка; скоро им потребуется ее помощь. Кэрол придется прервать разговор.