Церемония трех

Девушка чувствовала его удовольствие от её тесного, влажного влагалища, его наслаждение её мягкими, полными грудками, заполняющими ладони мужчины, и — сладчайшую из всех — его бессмертную любовь к ней. В этот момент она поняла, что будет принадлежать ему вечно и никогда не пожалеет об узах, связавших их.

И пока она, задыхаясь и всхлипывая, испытывала сильнейший оргазм, и наслаждалась узами связи с Рэйфом, Элайна поняла, что чувствует еще один набор эмоций. Позади себя она отчетливо ощущала удовольствие Торна оттого, что он был первым в ее мягкой, тесной заднице. Еще была глубокая благодарность за то, что она согласилась сделать это для него, что была готова открыться для мужчины, который когда-то напал на нее, чтобы вернуть его к свету. И его голод по Элайне пульсировал в ней, его желание провести с ней гораздо больше времени, чем всего одну ночь.

Но сильнее, чем любое из выше перечисленного, Элайна ощущала любовь — чувство теплое, как вино с медом, обволакивающее горло, пока оба вампира, наслаждаясь ее кровью, наполняли ее своим семенем. Любовь Рэйфа укутывала ее как теплое фланелевое одеяло, утешая и согревая холодной ночью. А любовь Торна была как дикий, сладкий, запрещенный наркотик, бегущий по венам.

Но как могла она испытать чувства и к Торну тоже? Они струились в ней, такие же сильные как чувства к Рэйфу, и девушка закричала от нахлынувших эмоций, размышляя, чувствовали ли и они ее любовь через связь, которую теперь разделяли, изумляясь, каким образом она соединилась не с одним Ночным Жителем, а с двумя.

Последний оргазм длился и длился, и еще долго после него Элайна была слишком обессилена делать что-либо, кроме как лежать между своими любовниками и пытаться отдышаться. Мужчины выскользнули из нее, но четыре сильных мускулистых руки продолжали надежно держать ее между ними, защищая своими телами, нежно и успокаивающе поглаживая ее влажную кожу. Наконец Элайна открыла глаза и посмотрела на Рэйфа, который, казалось, был также изнурен, как и она.

— Как…? — она не могла подобрать слов, чтобы закончить вопрос. Вместо этого спросила:

— Сработало?

— Почему бы тебе не убедиться самой, дорогая? — голос позади звучал незнакомо, и Элайна подпрыгнула, услышав его. Вместо резкого, грубого тона она услышала теплый, мелодичный голос, словно мед и дым. Повернув голову, она увидела глаза, которые больше не были раскалено-красными.

— Серые… — Элайна, коснувшись ладонью его щеки, с удивлением уставилась в его новые глаза. — Твои глаза серые, Торн.

— Правда? — он засмеялся, и глубокий богатый звук, согревая, прокатился по телу. — Прошло столько времени… Я и забыл их настоящий цвет.

— Она права, друг мой, — Рэйф сел, положив руку на мускулистый бицепс Торна. — Они больше не горят светом Адского пламени, — он улыбнулся, радость осветила его лицо изнутри. — Разве ты не чувствуешь никаких изменений внутри? Ты больше не проклят.

Торн попытался улыбнуться в ответ, но, почему-то, изгиб его полного, чувственного рта не был убедительным.

— Я обязан вам обоим столь многим, — он покачал головой. — Я просто хотел бы…

— Чего бы ты хотел, дорогой? — спросил Рэйф мягко.

Торн посмотрел на него:

— Я люблю тебя, — признался он другу отчаянно. Потом посмотрел на Элайну. — Тебя тоже, дорогая. Ты…, я помню все, что я сделал тебе в прошлом, и понимаю, что в действительности знаю тебя всего лишь одну ночь. Но я ничего не могу поделать. Я хочу тебя, так же как хочет Рэйф. Черт, я хочу вас обоих. Но я знаю, что это невозможно, что это было просто соглашением на одну ночь. Я не хочу показаться жадным, желая большего, и понимаю, как много вы уже дали.

Элайна ощущала его боль от мысли о расставании с ней и Рэйфом, как холодный серебряный дротик в сердце. Торн действительно любил их обоих — она чувствовала его эмоции так же, как и эмоции Рэйфа. Так же отчетливо, как собственные.

— Торн, — сказала она мягко, ласково погладив по щеке. — Ты разве не понимаешь? Тебе не надо уходить — мы связаны. Все трое.

— Что? — Рэйф был поражен, затем, закрыл глаза, словно внешние обстоятельства могли помешать ему подтвердить ее слова. Элайна и Торн затихли, пока он думал, и девушка чувствовала замешательство Рэйфа, так же отчетливо, как и отчаянную надежду Торна, что она права. Наконец он открыл глаза полные недоумения. — Это правда. Я не знаю как, ведь я был последним, кто кусал тебя до церемонии, Элайна. Моя метка должна была перекрыть метку Торна, привязывая тебя только ко мне.

— Поцелуй, — глаза Торна цвета стали расширились в понимании. — Тот первый раз, когда я тебя поцеловал, дорогая… Думаю, ты поцарапала язык о мои клыки. Я помню, как почувствовал вкус твоей крови, но уже был настолько поглощен процессом, что не подумал, к чему это может привести, — он был в замешательстве. — Я так сожалею, милая. Я не хотел, чтобы так все получилось.

— Я тоже. — Рэйф нахмурился, и Элайна почувствовала его беспокойство, что она будет расстроена таким поворотом событий. Торн также волновался, она ощущала волны, исходившие от него, так же как видела заботу в его серых глазах.