Церемония трех

Глава 3

— Как мы начнем? — Элайна подняла неуверенный взгляд на Рэйфа. При мысли о том, что должно произойти, сердце забилось в груди так, словно собиралось сломать ребра и выскочить, но она все еще хотела сделать это. Все еще хотела отдаться обоим мужчинам одновременно. Она не знала, делало ли это ее плохой или аморальной, но неистово продолжала твердить себе, что просто пытается помочь Рэйфу. Просто делает то, что должна для возвращения друга его сердца. И не в счет тот факт, что она трепетала от желания, стоило оказаться поблизости от Рэйфа либо от Торна, она всего лишь делала то, что требовалось. Не так ли?

— Мы начнем с ритуального омовения, — Рэйф взял ее за одну руку, а Торн — за другую. — Идем, — он вывел их из кабинета и направился по узкому коридору в свою ванну. Они шли, взявшись за руки, и если бы она не знала, что только что согласилась на менаж втроем[7], подумала Элайна, то чувствовала бы себя как ребенок, исследующий территорию.

Ванна Рэйфа была еще одной комнатой, более подходящей замку. Она была примерно вдвое больше гостиной Элайны, с плиткой из темно-голубого лазурита[8] на полу, окаймленного золотом и с длинным зеркалом во всю стену. Стопки пушистых, белых полотенец были сложены на элегантной мраморной скамье, которая стояла около погруженной в пол ванны, самой большой из всех, что Элайна когда-либо видела. Девушка взволнованно подумала, будут ли они мыться все вместе — без сомнения, ванна была достаточно велика, чтобы вмесить всех троих, даже если двое из них были крупными, мускулистыми вампирами. Потом поняла, что было глупо волноваться по поводу совместного купания после того, как она согласилась на гораздо большее.

— Ну вот. Я приготовлю ванну, — Рэйф отпустил ее руку и пошел открывать воду, оставив ее стоять в неловкости у скамьи с полотенцами, все еще держась за руки с Торном. Элайна хотела отпустить его руку, не потому, что не желала прикасаться к нему или находила его прикосновения отталкивающими, а потому, что чувствовала себя не в своей тарелке без Рэйфа с другой стороны. Казалось, что Торн почувствовал ее скованность, потому что посмотрел на нее с сомнением в красных глазах.

— Ты в порядке? — спросил он нежно, все еще удерживая ее руку. — Начала пасовать теперь, когда мы дошли до этого?

— Нет, в смысле… — Элайна скорчила неприятную рожицу и заставила себя посмотреть ему в глаза, — Я думаю, мне просто… это в новинку.

Он нахмурился:

— Ты же не девственница, милая? — он окинул глазами ее тело, оценивая крошечный купальник, который скоро будет снят, и вернулся обратно к лицу.

— О, нет. Нет, нет, — поспешно возразила Элайна. — Я просто никогда… не была с двумя… двумя парнями одновременно, — она покраснела, произнося это, и зачастила, пытаясь скрыть свое смущение. — И вы такие… такие большие, я думаю. Я имею в виду, я просто…

— Ты все еще немного боишься, не так ли? — спросил он нежно. Затем, к удивлению Элайны, опустился на одно колено перед ней, прямо на лазурную плитку. — Я обидел тебя, Элайна, — сказал он, и раскаяние смягчило его резкий голос. — Взял у тебя то, на что не имел право. Надеюсь, что со временем, ты сможешь меня простить.

— О, я… — Элайна не знала, что и сказать. Ей было ужасно неловко, однако, в тоже время, она была тронута. Стоя перед ней на коленях, Торн выглядел как пылкий поклонник, предлагающий любовь до конца жизни и союз, и хотя она знала, что они будут вместе только одну ночь, не могла не оценить его жест.

— Дорогая, — прошептал он хриплым голосом, все еще лаская ее руку, — после омовения я буду просить у Рафаэля прощение за все, что ему пришлось испытать по моей вине, это часть церемонии. Ты позволишь попросить прощение у тебя тоже?

Элайна не понимала, что он имел в виду, но его голос звучал так искренне, что она не могла лишить его шанса извиниться любым способом, который он сам выберет.

— Конечно, — сказала она нежно, погладив его большую, грубую руку. — Мне это будет приятно, Торн.

— Я надеюсь на это, — произнес он серьезно, заставив ее вновь задуматься, что же конкретно он предлагал сделать. Но прежде, чем она успела спросить, Рэйф позвал их обоих к ванной, где ароматный пар уже поднимался над водой.

Рэйф уже разделся, его гладкая, загорелая кожа поблескивала в тусклом свете ванной комнаты, и Торн, не теряя времени, начал снимать свои черные кожаные штаны и рубашку, обнажая мускулистую грудь и узкие бедра, переходящие в мощные мышцы ног. Элайна очень старалась не смотреть на то, что было у него между ног, или у Рэйфа, но не смогла удержаться и пару раз подглянула. Оба мужчины были необрезанными, и она заметила, что оба были уже наполовину возбуждены. Член Рэйфа был на тон темнее его кожи, темный, толстый ствол, в окружении черных волос, а у Торна — длинный и прямой, темно-красный, уже с каплей смазки, жемчужиной венчающей широкую головку.