Цереус (СИ)

— Милый, — Виктория ласково улыбнулась, и дотронулась до его плеча. — Она уже выросла. И она влюблена.

— Одна из насущных проблем! — Алекс отстранился от Виктории.

— Алине, нужно привыкнуть к нам. — Успокаивала Вика, все же опасаясь касаться темы Давида.

— Меня волнует совсем другое обстоятельство, — Алекс посмотрел на жену.

— Что же?

— Отношения Давида к Алине. Я не хочу, чтобы этот негодяй причинил боль нашей девочке. Он и так успел наделать неприятностей. Отвечать за свои дела и поступки, мы с тобой его не научили.

— Алекс, Давид вовсе не негодяй. Да, и вообще он не такое чудовище, как ты его представляешь. Он добрый и отзывчивый мальчик. И, теперь, когда мы знаем правду, кто он, это многое объясняет.

— Снова эти Шелковские! — Раздражался Сафин, — Это рок, какой-то на мою голову.

— Давид и сам не рад, что его отец был таким непорядочным человеком.

— Это объясняет все поступки Давида. Гены не переборешь. Ничего общего не хочу иметь с этой семьей.

— Алекс, а Елизавету Шелковскую не нашли?

— Пока нет, но ее подали во всемирный розыск. Она не сможет долго прятаться.

— Если сбежит за границу? — Вика очень переживала за дочь. — Вдруг, она снова похитит нашу дочку?

— Я не уверен, что она осмелиться сунуться в наш дом. Ее портреты во всех аэропортах, ее найдут.

Александр опустился в свое королевское кожаное кресло. От окна дул прохладный воздух и он с наслаждением закрыл глаза, вдыхая утреннею свежесть моря.

Вчера его сердце волновалось вдвойне, когда Дина позвонила и сказала, что нашла сына Анжелины и Павла. Алекс затаив дыхание, слушал ее, но когда она произнесла имя мальчика, он едва не потерял сознание. Новость о том, что мальчик всегда был рядом, ошеломила его и обескуражила. Его неприязнь к Давиду приобрела еще более ожесточенный характер. Его злило, то, что Вика отдала ему столько любви и нежности, и только потому, что он сын Олега, но все оказалось еще хуже. Если бы она знала это изначально, то не посвятила мальчишке столько внимания. Почему он сам не провел расследование, и все уже давно встало на свои места. Он вспоминал, как сильно и страстно любил Анжелину, как он хотел от нее детей, но она хотела только денег, власть, фамилию. Та, красивая аура, которой он окружил Анжелину, давно исчезла, растворилась, ничего не осталось. Он видел обыкновенную девушку, завистливую и жадную, которая не обладала здравым рассудком.

Александр сильно переживал, сердце сжималось и горело. Он думал о дочери. Ему не хотелось, снова ее потерять, не хотел, чтобы она связывала свою жизнь с кем — нибудь из Шелковских. Как его прекрасная девочка, могла влюбиться в этого самодовольного мальчишку? Ему не хотелось становиться врагом для родной дочери. Он вообще не был сторонником раздоров и разборок. Играть в трагедию Шекспира не в его репертуаре.

— Даже если ты упорно, будешь не давать им встречаться, они не смиряться с этим. — Заступилась Виктория.

— Я подумал о том, что самое правильное решение будет только одно.

— Только не заставляй нас куда-нибудь уезжать. — Вика взмахнула рукой.

— Это конечно тоже вариант, но боюсь, это только еще больше раззадорит их влечение друг к другу.

— Алина, должна ощутить нашу поддержку, что мы одна семья.

— Хорошо. — Алекс поднялся из-за стола. — Пойдем к ней в комнату, я хочу сам разбудить ее. Меня лишали этого десять лет. И сообщу ей радостную новость.

— Я должна знать о твоём решении, — Виктория внимательно посмотрела на мужа.

— Я разрешу им встречаться, но только, в присутствии еще кого-то, что бы до свадьбы, он не мог к ней прикоснуться.

— Ты, хочешь, чтобы они поженились? — Обрадовалась Вика.

— Да, — кивнул Сафин, — но только после того, как Алина закончит школу.

Давид приподнялся на локте и, улыбаясь, рассматривал девочку. Эту ночь они провели вместе и поклялись, что их каждая ночь будет так же прекрасна. Что никто, и никогда не сможет их разлучить. На Алине была тонкая, шелковая кружевная сорочка, ее золотые волосы рассыпались по подушке и предавали ей еще более сексуальный вид. Девушка, как будто создавала вокруг себя ореол неземного ощущения, вокруг нее было свечение необыкновенности и радости. Давид любовался ее ангельским обликом, ее полупрозрачной кожей, нежными лепестками полуоткрытых губ, которые ночью дарили сказочные поцелуи. Он был счастлив, что Алина принадлежала ему, что она любила его. Но, он знал, что недостоин такого счастья. Он понимал, что не имеет на нее никакого права, что он не должен прикасаться до ее чистого тела, но страсть владела им. Алина словно бутон розы, на который можно смотреть, но не прикасаться руками. И вот эта недосягаемость девушки, ее тонкая, чистая душа, наивная и простая, возбуждала Давида, просыпалось, что-то ненасытное и дикое в его желаниях. Он не мог владеть своим разумом, мысли о девочке с голубыми глазами ангела и золотыми волосами сводили его рассудок с ума. Желание быть с ней рядом, целовать и просто смотреть на неё, это все чем были заняты мысли Давида изо дня в день.