Церковь Духа Святого

6. В эпоху Тертуллиана лица, имеющие служение особого священства, которое оформляется на основе служения предстоятельства, получили наименование клира. Это новое, суженное, понимание термина «клир» не устранило сразу общего понятия клира и не создало в церковном организме двух разнородных слоев, так как клир не отделился от народа, а продолжал составлять его часть. Тертуллиан был неправ для своего времени, но он предвосхитил будущую историю церковного устройства. После него эмпирическая церковная жизнь начала усваивать чуждые ей начала римского права. Литургическое различение народа и клира в узком смысле перешло в их отделение, а последнее постепенно привело к появлению двух разнородных слоев или состояний. Богословская мысль возрождает в Церкви ветхозаветную скинию, замененную в Новом Завете нерукотворенной скинией с единым Первосвященником. Мечом, который окончательно разделил церковное тело на две части, было учение о посвящении. Здесь не место разбирать, как и почему идея посвящения проникла в богословскую мысль. Когда эта идея проникла в богословское сознание, то «посвященными , » — стали рассматриваться все члены Церкви в противоположность , », т. е. непринадлежащим Церкви. Начальной мистерией, через которую совершалось посвящение, считалось таинство крещения, миропомазания и Евхаристия, которая вводила в «священную иерархию » всех принявших таинство крещения [20]. В таком виде идея посвящения еще не вступала в противоречие с учением о царственном священстве народа Божьего, так как посвящение имело задачей ввести в священство, которое в целом оставалось «священным народом » [21]. Однако, на этом острии учение о посвящении не удержалось и не могло удержаться, так как идея посвящения имеет свою собственную логику. Византийская мысль пришла к ключению, что подлинной мистерией посвящения было не крещение, а таинство поставления. В силу этого большая часть «посвященных» оказалась «непосвященными», так как они имели только одно таинство крещения. В прежнем широком кругу «посвященных» оказались мирские или житейские люди . » сузилась, и из нее выделились миряне, а остались даже не все клирики, а только те, кто имеют священство. Различие между ними не в служении и не в особом положении. Это — различие вторичного порядка. Различие между ними заключается в различии их природы. Посвящение меняет природу посвященного подобно тому, как крещение меняет природу вступающего в Церковь. В догматическом сознании возникает учение о «втором крещении». Когда Тридентский собор провозгласил невозможность лаицизации клириков, то он для западного богословского сознания утвердил онтологическое различие между клиром и лаиками. Вместе с тем идея посвящения привела в состояние анабиоза учение о царственном священстве. Миряне, как непосвященные, чужды святыне и не могут к ней приступать. Они не могут совершать священнического служения, так как не имеют посвящения. Лаик, как член народа Божьего, имеет достоинство царственного священства, а мирской человек не имеет его. В историческом процессе выяснилось, что не «profanus » делается «sacer », а наоборот «сограждане святым и домашние Богу» » [22]становятся «profani » .

7. Современное школьное учение не только минимизировало учение о царственном священстве народа Божьего, но и взяло его под подозрение. Слово Божие оказалось опасным. Во всяком случае о нем не вполне прилично говорить. Если о наших этих опасениях и сомнениях знали бы Климент Римский, Ириней Лионский, Иустин Мученик, Ипполит Римский, Климент Александрийский, Ориген, наконец Иоанн Златоуст, бл. Иероним и целая плеяда других отцов Церкви, то они, вероятно, не только были бы в высшей степени удивлены, но просто не поняли бы нас. Они бы ответили словами Иринея Лионского: «omnes justi sacerdotalem habent ordinem » [23]. Иринея Лионского нельзя обвинить, как Тертуллиана, в монтанизме, но он, как и Тертуллиан, исповедовал, что лаики — священники. Он не боялся этого, так как знал, как вся ранняя церковь, что их священство не подрывает служения епископов. Это он, больше, чем кто либо другой, способствовал развитию епископского служения.