Церковь и олигархия в Латинской Америке 1810—1959

Декрет указывал, что все, кто прямо или косвенно противится или каким-либо способом сводит па нет выполнение предписаний этого закона, будут в зависимости от квалификации правительством тяжести их вины, изгнаны из республики или переданы судебным властям для осуждения и изгнания. Приговор, вынесенный компетентным судом против этих изменников, обжалованию не подлежит.

Все наказания, которые налагает этот закон, будут осуществляться судебными властями нации или политическими — штатов, о чем незамедлительно будет сообщаться верховному правительству ⁴⁴.

Правительство Хуареса, стремясь облегчить переход церковных земель в руки мелких собственников, освобождало покупателей этих земель от алькабалы, предоставляло им рассрочку на 5—9 лет для погашения стоимости приобретенного имущества. За такую попытку стимулировать мелкое землевладение консерваторы обвиняли Хуареса и его сторонников в коммунизме. Ми-рамон прямо называл либералов «коммунистической партией)). Вряд ли следует доказывать, что эти мероприятия были направлены на частичную ликвидацию феодальной собственности и не носили коммунистического характера. Более того, они объективно вели к утверждению буржуазной собственности, способствуя развитию капиталистических отношений в Мексике⁴⁵.

4 декабря 1860 г. в Веракрусе Бенито Хуарес иэдал закон о свободе культов, фактически отделявший церковь от государства и вместе с тем оставлявший за государством право ограничивать деятельность религиозных культов в интересах правопорядка. В частности, закон возлагал на полицию регламентацию колокольного звона, запрещал без разрешения властей проведение религиозных актов вне церковных помещений, освобождал служителей культа от службы в армии, но не от уплаты налогов и т. д.⁴⁶

Три года длилась кровопролитная война против противников Реформы. Она закончилась их полным разгромом. Конфискацию и распродажу церковной собственности приветствовало подавляющее большинство населения страны. Сами церковники через подставных лиц скупали церковные поместья для личного пользования. То же делали многие представители олигархии. Они, писал в 1860 г. епископ Пуэблы Лабастида, «сейчас смотрят на потерю церковных богатств с безразличием или даже ревностно содействуют ей, чем разрушают защитный вал, прикрывающий их самих». Крупные собственники были недовольны принудительными займами, которые налагало на них правительство Сулоаги-Мирамона, находившееся на грани банкротства⁴⁷. Все это сужало социальную базу мятежников и в конце концов привело к их поражению.

В конце 1860 г. столица страны была освобождена и правительство Хуареса вернулось в Мехико.

10 января следующего года Бенито Хуарес опубликовал манифест к нации, в котором указывал, что «ни свобода, ни конституционный порядок, ни прогресс, ни независимость нации не были бы достигнуты без осуществления ограничивающих власть церкви реформ. Очевидно, что никакие другие мероприятия мексиканских властей не получили столь решительной поддержки и такого признания, чтобы стать основой нашего гражданского права. Поэтому мое правительство столь решительно их защищало и откровенно развивало их весьма полезные принципы» ⁴⁸.

Хуарес прибыл в столицу И января, а 12 января министр иностранных дел Мельчор Окампо направил апостолическому делегату архиепископу Луиджи Клементи ноту — указание президента немедленно покинуть страну. В ноте, в частности, говорилось: «Верховному конституционному правительству республики никоим образом не выгодно ваше пребывание в страпе после того, как нации стоило стольких жертв восстановление законного порядка и было пролито столько крови на этой земле, главным образом из-за возмутительного участия духовенства в гражданской войне» ⁴⁹.

Тогда же, в январе 1861 г., была создана правительственная комиссия по приему и распродаже церковного имущества во главе с Франсиско Мехией. Комиссия действовала до 1866 г. За этот срок было конфисковано церковного имущества на сумму 62 млн. песо, из которых только Vio поступила в правительственную казну, осуществлено около 40 тыс. сделок по его продаже. Экономическое могущество церкви было подорвано, но в конечном итоге в выигрыше оказалась буржуазия, прибравшая к рукам церковные ценности. Земли духовенства, пишет Г. Паркс, серебро, золото и драгоценные камни, которыми благочестие испанцев — помещиков и владельцев рудников — наполнило соборы и помещения капитулов, стали собственностью радикальных военных и политиков. Таким образом создалась не нация мелких собственников, а новый правящий класс, которому предстояло господствовать над Мексикой в течение следующих пятидесяти лет.