Церковь в истории. Статьи по истории Церкви

Как же объяснить тогда содержание 28-го правила и аргументацию в его защиту? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно прежде всего увидеть в нем следование традиции и логике принципов, введенных Никейским Собором, а именно: авторитет любой Церкви зависит от ее фактического влияния; в большинстве случаев преобладающим влиянием пользовались епископы крупных городов, отсюда – права, которые признаются за Церквами этих городов Никейским и Константинопольским Соборами. Вместе с тем есть один пункт, в котором Халкидонские догматы явно новаторские: согласно им критерием авторитета какой-либо из Церквей теперь является уже не просто влияние, которое приобрела эта Церковь, а то, что она располагается там, где находится резиденция императора и сената. По сравнению со всей предшествующей восточной практикой это положение не представляет собой догматического новшества – оно лишь уточнение, базирующееся на признании очевидного факта: епископ столицы в рамках византийской теократии неизбежно будет обладать реальным и решающим влиянием. Новшество же заключается в том, что это положение было утверждено в качестве нового и четкого критерия авторитета Церкви, который был применен не только к восточным кафедрам, но и к «ветхому Риму». У этого критерия явно не существует исторического оправдания. Он допустим с точки зрения постникейской восточной практики, но таит в себе опасность для независимости Церкви.

Нововведение, принятое восточными Церквами, привело к практическим последствиям: теперь им неизбежно и недвусмысленно приходится признать, что моральный авторитет, которым пользуется Рим как апостольская кафедра, и юридическая власть, признанная за ним как за столичной Церковью, – не одно и то же. Такое разделение оказывается единственным способом объяснить очевидное противоречие между декларациями о первенстве Рима, звучавшими на Халкидонском Соборе, и каноническими решениями этого Собора. Рассматривая 6-е правило Никейского собора, мы уже видели, что неоспоримый характер римского первенства в нем увязывался с тем обстоятельством, что Рим одновременно являлся и первым городом империи, и Церковью Петра и Павла. Соборы признавали за римской кафедрой ее права именно в силу того авторитета, которым она обладала при такой двойной обусловленности. Но Халкидонский Собор сохранил лишь одну, первую составляющую, истолковав ее при этом в чисто византийской манере («императорский город», а не просто «самый крупный город») и оставив в стороне признание морального авторитета Рима, обусловленного апостоличностью Римской Церкви. Вместе с тем, несмотря на такое «византийское» нововведение, Халкидонские догматы сохранили преемственность с решениями предыдущих соборов в отношении четко сформулированной позиции отрицания прав Римской Церкви: факт апостоличности не дает ей власти над другими Церквами – но при этом оставили за ней право на исключительный авторитет. Новаторство состояло прежде всего в том, что впервые 6-му правилу Никейского Собора о первенстве было дано четкое толкование. Ни буква правила, ни его дух не исключают такого толкования (ведь для средневекового государства естественно, чтобы епископ императорской резиденции обладал особой властью), но оно не соответствует историческому опыту и таит в себе опасность для Церкви.

Реакция свт. Льва дошла до нас в ряде его писем к императору Маркиану, императрице Пульхерии и свт. Анатолию Константинопольскому. Свое неприятие 28-го правила он обосновывает двумя аргументами.

1. Толкование Львом Великим 6-го никейского правила отличается от халкидонского: папа опирается на доктрину «Decretum Gelasianum», в которой Рим, Александрия и Антиохия названы тремя апостольскими престолами – «детищами Петра». Мы уже видели, что эта концепция ничуть не более соответствует историческим фактам, чем та, что была предложена отцами Халкидонского Собора[85].

Зная, что Петрово преемство и апостоличность, на которые он, конечно, ссылается как на критерий первенства Рима, значимы для всего христианского мира, но не всем представляются исключительными, Лев Великий предпочитает не избирать этот пункт в качестве основой опоры своей аргументации.

2. Он провозглашает абсолютно незыблемым буквальное понимание Никейских правил – этот аргумент он приводит во всех письмах к иерархам восточных Церквей. В первую очередь он пытается оспорить претензии константинопольского патриархата на диоцезы Понт, Асию и Фракию, так как, согласно Никейским догматам, только апостольские кафедры обладают правом высшей власти над этими рядовыми митрополиями.