Церковь в истории. Статьи по истории Церкви

Современный диалог между католичеством и православием неизбежно базируется на фактах христианской истории – истории церковного единства между т. н. Востоком и Западом в течение первого тысячелетия и начавшегося в XI в. постепенного отчуждения и схизмы. Те из нас, кто действительно озабочен вопросом христианского единства, стремятся реконструировать главные богословские и экклезиологические установки, благодаря которым было возможно сакраментальное общение и общность исповедания в течение первой половины христианской истории, в тот период, когда, по словам Иоанна Павла II, «Церковь дышала обоими легкими». Конечно, в наше время, особенно в XX столетии, категории Востока и Запада исторически и культурно устарели: резкое деление на «Восток» и «Запад» становится чем-то искусственным, если учесть сегодняшнее положение Америки, Африки и Азии, давным-давно свершившееся крушение Византии и фактически всемирное усвоение научной методологии исследований, созданной в Западной Европе в XIX столетии. Новые обстоятельства дают нам все необходимое для лучшего понимания общей нашей истории первого тысячелетия, а также – природы последовавшего затем трагического отчуждения.

Ферраро-Флорентийский собор был, без сомнения, самой значительной попыткой позднего Средневековья изменить курс истории и восстановить единство веры и церковное общение между «Востоком» и «Западом», имевшими тогда, как уже сказано, гораздо более четкие границы. Заседания собора и его решения создают впечатление воссоединения обеих половин христианства. Наши знания о соборе теперь гораздо полнее, чем во времена нескончаемых споров его критиков и сторонников, тянувшихся в прошлом веками. Теперь нам не только доступны все относящиеся к делу документы, опубликованные во впечатляюще полных ватиканских изданиях, но и положено начало более масштабному подходу к истории собора. Одна из основных заслуг Дж. Джилла, в частности, состоит в том, что он поместил Флорентийский собор в его западный контекст, как завершение борьбы папства с движением соборности и победу того, что Джилл называет «традиционным строем Церкви»[318].

Расширенный охват событий, данный Дж. Джиллом в западной перспективе, может стать прекрасной – и необходимой в наши дни – базой для будущей «глобализации» истории собора и более содержательного представления о современном ему православии. Цель моей статьи состоит в том, чтобы сделать несколько предварительных замечаний относительно понимания соборности на Востоке, а также о том, что могло и должно было бы произойти на истинно объединительном соборе.

Флоренция: осуществившиеся надежды Византии

Когда византийцы говорили «вселенский», то в слово это вкладывалось чисто византийское воззрение на христианское сообщество. «Имперский» оттенок значения историки подчеркивали тут не раз. И действительно, в качестве подтверждающего примера достаточно привести текст историка XI в. Кедрина.

Соборы, – пишет он, – назывались вселенскими, потому что епископы всей Римской империи созывались повелением императора, и на каждом из них <…> бывали рассуждения о вере и подача голосов, то есть провозглашались догматы веры[319].

Подразумевается, что Поместные Церкви, возглавляемые епископами, объединены общей верой, выраженной соборами, но также и то, что консенсус достигается в пределах ойкумены – «мира», который со времен Константина официально стал христианским и внутри которого символом и воплощением социального и религиозного единства был император. Как известно, эта система часто описывалась (и осуждалась) под именем «цезарепапизма»; однако вряд ли она заслуживает такого названия. Византийское христианство прочно хранило память об императорах, злоупотребивших своей властью (их называли «узурпаторами», ), – Констанции I, Валенте, Констанции II, Константине V Копрониме и др. – и о соборах, которые теперь мы назвали бы лжесоборами. Таким образом, ни на императора, ни на соборы per se[320] автоматически полагаться было нельзя.