Церковь в мире людей

В-третьих, женская косметика во все века была боевым раскрасом женщин, выходящих на тропу охоты на самцов. Но открывать в храме охотничий сезон на мужчин — это как-то не хорошо. К храму лучше отнестись как к «заказнику». Это место, где человек может быть просто человеком, а не сексуально зависимым существом. Храм дает свободу от сексуального гнета, от необходимости постоянно с кем-то заигрывать.

Ну вот, вынес я приговор столь же суровый, сколь и справедливый… А теперь начну его смягчать.

Снова во-первых. Во-первых, косметика Евангелием… предписывается: «А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое» (Мф 6,17). Считалось, что красивые волосы — это волосы блестящие, и для этого их смазывали маслом или жиром. Но в устах Христа это не косметический совет. Это совет духовный. Наша вера и так слишком шокирующе отлична от ожиданий мира сего. Поэтому не стоит по мелочам вступать с ним в конфликт. Не стоит слишком уж старательно подчеркивать нашу инаковость: ходить в черных одеждах, застегивать верхнюю пуговицу рубашки, с выражением постоянного благочестивого ужаса короткими межхрамовыми перебежками передвигаться по улицам городов…

Значит: если в твоем окружении принято умеренное пользование косметикой, если оно входит в правила приличия (нормы) в той среде, где живет и работает христианин, — то не стоит нарочито из нее выламываться.

Может ли быть святой женщина, которая постоянно использует косметику? Да! Пример — св. страстотерпица императрица Александра Федоровна. Но для нее косметика была не выбором, который она в своей эмансипации сделала вопреки настояниям духовника, а следованием семейной и социальной традиции. Это была форма послушания, а не бунта. Императрица — лицо России. И это было лицо, обращенное к Европе. Европейцы не прочь были позубоскалить на тему русской «татарщины». Что ж, тем более первая семья России должна была даже в мелочах показывать, что европейские стандарты культуры и даже моды России не чужды, и разговаривать с нами надо как с равными, а не как с близлежащей колонией…

Бог взирает на сердце, а не на пудру. Так что важен мотив «окосмечивания». Да, Церковь отрицательно относится к таким изменениям внешности, которые призваны делать человека более сексуально привлекательным. Но представьте себе обычную школьную училку. Она вытаскивает себя из постели на полчаса раньше и почти не приходя в сознание, «на автомате», перед зеркалом, в которое в такую рань глаза еще не хотят смотреть, «работает над образом». Неужели она это делает ради своего удовольствия или ради флирта? В школе-то у нее только один мужик — да и тот военрук-пенсионер… Ясное дело, не за ним она идет ухаживать и не его идет поражать своим внешним видом. Просто в ее среде так принято, и она не хочет выделяться.

Если мотив такой, то в нет греха в ее нищей косметике. Она просто исполняет часть своего профессионального долга — ей нужно «быть в форме».

Что же касается запахов… В древней житийной литературе есть выражение о подвижниках: «уста их дышали постом». От людей высокой духовной жизни, даже если они давно были лишены возможности менять одежду и посещать баню, не исходит неприятных запахов [99]. Так что можно надеяться на то, что если мы станем подражать им, нам тоже не понадобятся ни шампуни, ни зубные пасты. Но если мы еще не в той мере духовного возрастания — то лучше не отпугивать от себя людей.

В итоге у меня три совета на тему об одежде и косметике.

Первый обращен к женщине, которая просто проходит мимо храма. В ее утренних замыслах посещения храма не было. Но вот проходила мимо и в сердце шевельнулось желание зайти. Одежда ее «нецерковная»… Что делать? — Зайти. Если женщина знает, что у нее такая одежда, что может вызвать нарекания прихожанок, и тем не менее заходит на минутку в храм ради молитвы о своих детях — то это своего рода исповедничество и юродство: готовность принять неприятности и оскорбления ради того, чтобы помолиться.

Второй совет к женщине, которая специально идет на службу. Ей я советую одеться «по-церковному». Нет, дело не в том, что если на вас будет юбка не того фасона, то Бог вашу молитву не услышит. Просто у св. Иоанна Златост есть удивительное выражение: «Таинство нашего ближнего». Таинство нашего спасения зависит от того, какой мы оставляли след в жизни тех людей, с которыми соприкасались. Ранили их или исцеляли.

Открою тайну: мы, церковные люди, больны. Больны мы своей не-православностью: молитвенное славословие не всегда течет само радостно и легко, часто к нему приходится понуждать себя. А в этом случае — «и выхода другого нет: если в душе не лежит Евангелие, то в эту пустоту надо положить Типикон (устав богослужения), тем более, что эта книга гораздо больше. И Типикон нужен Церкви. Дело не в нем, а в потере чувства духовной меры: относительности и вечности» [100].