Церковная история

Тогда же и некто Евтропий чтец, от которого требовали показания, кто подложил огонь, был терзаем бичами, палками и ногтями по ребрам и щекам, и кроме того переносил жжение тела посредством горящего факела, но при всей молодости и нежности, свидетельствовал, что ничего не знает. После таких мучений он заключен был в темницу, где скоро и скончался. — Стоит предать письмени и виденный о нем сон. Епископу новацианской ереси Сисинию, когда он уже спал, представилось, что какой-то муж поразительной красоты и величия, стоя у жертвенника их церкви, построенной Сисинием в честь первомученика Стефана, по-видимому скорбел о скудости в добрых мужах, что он обошел для этого весь город и не нашел никого, кроме Евтропия. Пораженный этим видением, Сисиний рассказал свой сон одному из подчиненных себе вернейших пресвитеров и приказал ему отыскать этого мужа, кто он такой. Пресвитер, удачно предположив, что такому человеку естественно быть в числе тех, которые в последнее время подверглись мучениям от префекта, стал обходить темницы и спрашивать, нет ли в них кого-либо Евтропия и, нашедши, вступил с ним в разговор, потом рассказал видение епископа и со слезами просил молиться за него. Вот все, относящееся к Евтропию. Среди этих бедствий мужественною явилась и диакониса Олимпиада; ибо когда по тому же делу она приведена была в судилище, то на вопрос префекта, зачем зажгла она церковь, отвечала: не такова цель моей жизни; напротив, огромное свое состояние употребила я на обновление храмов Божиих. — Знаю я жизнь твою, сказал префект. — Так стань на место обвинителя, примолвила она, и пусть другой рассудит нас. Но поелику обвинение было без доказательств; то префект, не находя, за что можно было бы справедливо порицать ее, стал кротче и, перешедши к другому обвинению, как бы в виде совета, осуждал неразумие ее и других женщин в том отношении, что они отказались от общения с своим епископом, когда, раскаявшись, можно бы избавиться от неприятностей. Этим словам префекта прочие уступили, а Олимпиада сказала: взятую из среды народа по клевете, и не обличенную на суде ни в одной вине несправедливо было бы заставлять оправдываться в делах, до суда не касающихся. Позволь мне представить защитников против прежнего обвинения; ибо если я, вопреки законам, буду принуждена иметь общение, с кем не следует, то сделаю, чего не должны делать люди благочестивые. — Не убедив ее иметь общение с Арзакием, префект в то время отпустил ее как бы для того, чтобы она представила защитников; но, на другой день призвав ее, осудил на большую пеню, ибо чрез это думал переменить ее мысли. Однако ж, презирая деньги, она не уступила и, оставивши Константинополь, поселилась в Кизике. В это же время и пресвитер Тигрий, обнаженный, подвергнутый бичеванию по спине, связанный по рукам и ногам и потом растянутый, доведен был до расслабления членов. Происходил он от Варваров и был евнух не от рождения. Служив сперва в доме одного вельможи и понравившись господину, получил он свободу; потом, достигши степени пресвитера, мало-помалу сделался человеком прекрасного характера, кротким и, как едва ли кто другой, заботливым о бедных и странных. Это-то происходило в Константинополе. Между тем после Сирикия, который управлял римскою епископиею пятнадцать лет, и Анастасия, управлявшего тою же паствою три года, на чреду преемства вступил Иннокентий. Тогда же скончался и Флавиан, не соглашавшийся на низложение Иоанна, и преемником его в антиохийской Церкви был Порфирий. Так как последний подтвердил определения против Иоанна; то в Сирии многие от тамошней Церкви отделились и, составляя особые Соборы, испытали весьма много беспокойств и несчастий; ибо для побуждения к общению с Арзакием, этим Порфирием и александрийским епископом Феофилом, по старанию сильных при дворе людей, был издан закон, чтобы православные вне церквей не собирались, а не имеющие с ними общения были изгоняемы.

ГЛАВА 25. О том, что, при худом положении церковных дел, худо шли и дела мирские, также нечто о военачальнике Гонория Стиликоне.