Церковная История

«Святой собор, Божиею благодатью собравшийся из Рима, Испании, Галлии, Италии, Кампании, Калабрии, Африки, Сардинии, Паннонии, Мизии, Дакии, Дардании, другой Дакии^[55], Македонии, Фессалии, Ахайи, Эпира, Фракии, Родопы, Азии, Карии, Вифинии, Геллеспонта, Фригии, Писидии, Каппадокии, Понта, другой Фригии, Киликии, Памфилии, Лидии, островов Цикладских, Египта, Фиваиды, Ливии, Галатии, Палестины и Аравии, — епископам по всей вселенной и сослужителям кафолической и апостольской церкви, возлюбленным братиям, желает здравия о Господе. Слепые приверженцы арианства осмеливались много раз и много злого воздвигать против рабов Божиих, блюстителей правой веры. Распространяя искаженное учение, они всячески пытались гнать православных и наконец так восстали против веры, что это не могло уже не дойти до слуха боголюбивейших царей. Посему, при содействии Божией благодати, сами боголюбивейшие цари собрали нас из разных областей и городов и дали нам возможность составить этот святой собор в городе Сардикцев, чтобы таким образом уничтожить всякое разногласие и, изгнав всякого рода нечестивые верования, повсюду соблюсти единую истинную веру во Христа. По приглашению также благочестивейших царей прибыли сюда епископы и с востока, главным образом по случаю непрестанных толков о возлюбленных братиях и сослужителях наших, Афанасии, епископе александрийском, Маркелле, епископе анкиро-галатийском, и Асклепе газском. Может быть, клеветы дошли и до вас самих, может быть, они поражали и ваш слух, чтобы вы, поверив речам, направленным против невинных, упустили из виду пагубную ересь клеветников. Но не долго позволялось им такое дело, потому что церквами управлял Господь, ради их и ради всех нас претерпевший смерть и через церкви указавший всем нам путь к небу. Единомышленники Евсевия, Мариса, Феодора, Феогниса, Урзакия и Валента, Минофанта и Стефана давно уже писали сослужителю нашему, епископу римской церкви, Юлию, против упомянутых сослужителей наших, Афанасия, епископа александрийского, Маркелла, епископа анкиро-галатийского, и Асклепы газского, но писали также епископы и других стран^[56], свидетельствуя о невинности сослужителя нашего Афанасия и уверяя, что все, донесенное на него единомышленниками Евсевия, есть не более как ложь и клевета. В самом деле, ложность их доноса теперь ясно обнаружилась — особенно из того, что быв призываемы возлюбленным сослужителем нашим Юлием, они не явились по его приглашению, — равно как и из писем того же епископа Юлия, потому что, без сомнения, явились бы, если бы смело могли доказать все, что писали и делали против наших сослужителей. Впрочем и самыми своими поступками на этом святом и великом соборе они еще яснее обнаружили свое злоумышление. По прибытии в город Сардику и осведомлении, что здесь находятся братья наши, Афанасий, Маркелл, Асклепа и другие, им опасно было явиться на суд. Не раз, не два, а многократно приглашали их, но они не вняли приглашению. Все бывшие на соборе епископы, особенно же Осия^[57], старец преклонный, и по летам, и по своему исповедничеству, и потому даже, что подъял толикие труды путешествия, достойный всякой чести и уважения, все они дожидались, все убеждали их прийти на суд и в присутствии наших сослужителей доказать то, что было разглашаемо и писано против них заочно. Но быв званы, как сказано, не явились и тем обнаружили свою клеветливость. Они отказались идти и, следовательно, только что не провозгласили, что все их обвинения суть умысел и козни, ибо кто надеется на верность своих слов, тот не побоится стать с ними пред лицом противника. А так как они не пришли к нам, то всякий, думаем, поймет, что если и опять захочется им умышлять коварство, они, не имея возможности доказать что-нибудь против наших сослужителей, будут клеветать на них заочно и бегать от них при встрече. Да, возлюбленные братья, они убежали — не потому только, что доносы их оказались клеветою, но и потому, что должны были увидеть здесь людей, которые их самих обвиняли в разных преступлениях, которые принесли сюда свои узы и железные оковы, которые явились здесь по возвращении из ссылки, и эти люди были также наши сослужители. Они пришли к нам от лица содержавшихся там заточенных. К числу их принадлежали сродники и друзья лиц даже убитых. Между пришедшими к нам, что всего важнее, находились епископы, из которых один носил железы и цепи, говоря, что он терпит это через ариан, другие свидетельствовали о приготовляемой себе их кознями смерти, ибо они дошли до такого неистовства, что даже покушались умертвить одного епископа и умертвили бы его, если бы он не убежал из рук их (тут-то как бы восстал из мертвых сослужитель наш, блаженной памяти Феодул, избегавший их наветов, когда, по их проискам, приказано было умертвить его), а иные показывали нанесенные себе их мечами раны либо жаловались, что были мучимы от них голодом. И это подтверждали своим свидетельством не какие-нибудь случайно встретившиеся люди, но целые церкви. Прибывшие от них послы доказали нам, что эти враги пользовались оружием войск, дреколием черни, угрозами судей, подделкою грамот. В подтверждение сего читали мы послание приверженцев Феогниса против сослужителей наших, Афанасия, Маркелла и Асклепы, написанное к царям с целью преклонить их на свою сторону. То же засвидетельствовано и бывшими тогда диаконами Феогниса, которые сверх того доносили об обнажении дев, о сжигании церквей, о темничном заключении наших сослужителей, — и все это делалось не ради чего другого, а только ради ненавистной ереси ариан, ибо отказывавшиеся от общения с ними необходимо должны были претерпевать подобное гонение. Наконец, оглянувшись на такие дела, гонители увидели, что их предприятия доведены до крайности, и, устыдившись своих поступков, когда уже невозможно было скрывать их, прибыли в Сардику, чтобы своим прибытием внушить мысль, будто они ни в чем невиновны. Но увидев, что сюда же сошлись и оклеветанные ими, и терпевшие от них, что здесь же находятся с глазу на глаз и обвинители их, и обличения, — они, сколько ни звали их, не явились в собрание, — не явились, несмотря на то, что сослужители наши, Афанасий, Маркелл и Асклепа, с великим дерзновением жаловались на них, настойчиво звали их на суд и объявляли, что не только обличат их в клевете, но и покажут, сколько погрешали они против самих церквей. Собственная совесть поразила их столь великим страхом, что они обратились в бегство и бегством обличили себя в клевете, самим бегством выразили признание в своих преступлениях.