Церковная История

В Антиохии после преемника Флакиллова Стефана, который изгнан был из церкви, предстоятельство получил Леонтий, и получил против правил Никейского собора, ибо был скопец, оскопивший сам себя. Блаженный Афанасий рассказывает и о причине этого необдуманного его поступка. О Леонтии распускали молву, будто он имеет связь с одною молодою женщиною, по имени Евстолия, и ему запрещено было держать ее в своем доме. Поэтому, чтобы иметь возможность без опасения обращаться с нею, он оскопил сам себя, через что, однако ж, не устранился от подозрения и, находясь уже в сане пресвитера, был низложен. По связи с этим, Афанасий Великий писал также об остальной его жизни, и я коротко расскажу о его злонравии и коварстве. Будучи заражен арианскою ересью, он старался скрывать свою болезнь. Видя, что духовенство и прочий народ делятся надвое, что одни в славословии перед словом «Сын» произносят союз, а другие перед тем же словом употребляют предлог «во», он произносил славословие шепотом, так что стоявшие и подле него могли слышать только слова: во веки веков. Впрочем, если бы лукавство его души не обнаруживало чего другого, можно бы еще сказать, что он придумал такую хитрость, заботясь о поддержании единомыслия в народе. Но так как им вымышляемо было множество жестокостей против исповедников истины, а люди, причастные нечестию, удостаивались всевозможного его попечения, то явно было, что он скрывал свою заразу, только боясь народа и Констанция, который сильно грозил дерзающим называть Сына неподобным. Итак, образ его мыслей обнаруживался его делами: кто следовал догматам апостольским, тот нисколько не пользовался его попечением и не удостаивался рукоположения; а последователи ариева безумия имели перед ним самое великое дерзновение и возводимы были по степеням священнослужения. В то время он причислил к сонму диаконов Евномиева учителя Аэция, который богохульство Ария увеличил новыми изобретениями. По сему случаю Флавиан и Диодор, мужи, избравшие аскетический род жизни и бывшие открытыми поборниками апостольского учения, прямо обличили Леонтия в нечестивых его замыслах, сказав, что человека, воспитанного в началах нечестия и своим нечестием думающего стяжать себе славу, он удостоил имени диакона ко вреду церкви, и грозили отстать от церковного с ним общения, отправиться на Запад и объявить о сокровенных его действиях. Убоявшись этого, Леонтий запретил Аэцию священнодействовать, однако ж, всячески покровительствовал ему. Между тем те два достодивные мужа, Флавиан[81] и Диодор, не получив должностей священнослужения и находясь в числе мирян, днем и ночью возбуждали всех к ревности по благочестию. Они первые стали делить поющих на два хора и научили петь Давидовы псалмы попеременно — то одним, то другим хором. Этот обычай сперва принят был в Антиохии, а потом распространился повсюду и сделался общим во всех пределах вселенной. Людей, любивших заниматься делами божественными, они собирали к гробам мучеников и проводили с ними в бдении всю ночь, восхваляя Бога. Видя это, Леонтий находил опасным запрещать им такие занятия, ибо заметил, что народ весьма расположен к тем превосходным мужам, но, говоря с ними кротко, он только просил их совершать свое богослужение в церквах. Они, хотя и очень хорошо понимали лукавство Леонтия, однако ж, повиновались его приказанию и, с великим усердием созывая своих соревнователей в церкви, по-прежнему возбуждали их воспевать всесвятого Господа. Что же касается до Леонтия, то ничто не могло расположить его к исправлению себя от лукавства. Прикрываясь личиною ласковости, он таил в себе бесстыжество Стефана и Флакита, людей, следовавших превратному учению, возводил на степени пресвитеров и диаконов, хотя бы они вели самую распутную жизнь, а державшихся учения апостольского не удостаивал этой чести, хотя бы они украшены были всеми родами добродетели. Поэтому клир составлялся большею частью из лиц, зараженных арианством, а народ особенно стоял за правые догматы, так что облеченные властью учительства не осмеливались обнаруживать богохульных своих мнений. Вообще Флакит, Стефан и Леонтий совершили в Антиохии столько нечестивых и беззаконных дел, что описание их по обширности предмета требует особенного сочинения, а по великости его напоминает одну печальную песнь Давида, ибо и об этих людях надобно сказать: «яко се врази твои возшумеша, и ненавидящие тя воздвигоша главу. На люди твоя лукавноваша волею, и совещаша на святыя твоя, реша: приидите и потребим я от язык, и не помянется имя Израилево к тому» (Пс. 82, 4-5). Но будем продолжать свою историю.

Глава 25. О нововведении Евдоксия германикского и о противодействии ему Василия анкирского и Евстафия севастийского