Церковная историография в её главных представителях с IV-го века до XX-го

Прошли целые десятилетия прежде чем наступили лучшие времена для церковно-исторической науки. Впрочем и в первой четверти ХIХ-го века в царствование Александра I-го мы встречаем заметные старания надлежащей власти вызвать русских богословов к серьезному занятию такой важной в системе богословского образования наукой, какою должна была сделаться церковная история. В некотором отношении эпоху в развитии церковно-исторической науки на Руси составляет тот устав семинарий и академий, который выработан был в средине царствования Александра I-го, устав Сперанского, так называемый по имени главного участника в его редактировании Михаила Михайловича Сперанского, впоследствии графа. Указанный устав Высочайше утвержден в 1814 году, но вошел в действие даже несколько раньше. С этого времени церковная история, как наука, получила более самостоятельный вид и более прочное положение среди других богословских наук. В Академиях положено было тогда преподавать церковную историю в последние два года академического курса (академический курс был тогда четырех-годичный, как и теперь), и притом преподавать до обеда[620]), — до обеда, т. е. из экстраординарных, какою именовалась церковная история в официальных сферах еще в конце XVIII века, наука эта возведена в ранг ординарных. Несомненное повышение! А главное — в мотивированном проекте академического устава 1814 года церковная история не обинуясь названа возвышенным именем: «общего святилища», т. е. как-бы всемирного храма. От преподавания и изучения церковно-исторической науки в академиях, при этом, потребовали таких качеств и свойств, которые назад тому десять лет до этого времени и во сне никому не снились. Проект Академического устава выражает требование, чтобы в духовных академиях излагалась ни больше, ни меньше как философия истории. Именно говорилось: «науки исторические могут иметь две цели и потому в двух разных отношениях должны быть преподаваемы. Первая цель исторического изучения состоит в том, чтобы каждое происшествие, замечательное в событиях мира, уметь отнести к своему времени и месту и связать с обстоятельствами современными… Сей предмет обыкновенного учения истории. Вторая цель, высшая и несравненно полезнейшая, состоит в том, чтобы в связи происшествий открыть успехи нравственности; постепенное шествие (т. е. прогресс) человеческого разума и различные его заблуждения, судьбы ложных религий и преуспеяние единой истинной — христианской. Все сии умозрения в связи их составляют то, что называется собственно философией истории. Как исторические науки (т. е. церковная и гражданская история вместе) в первом отношении составляют предмет низших училищ (т. е. семинарий), то истинным предметом академического учения — заявляется в нашем документе — должна быть философия истории»[621]. Таков по разъяснению составителей устава «необыкновенный предмет обучения истории» в академиях в отличие от обыкновенного, которому отводилось место в семинариях. Действительно, это был необыкновенный предмет преподавания, потому что он должен был изумлять тогдашних малоученых богословов, почти вовсе незнакомых с наукой исторической, привыкших почивать на схоластической латыни, не имевших ясного понятия о западной науке и её успехах. Потребовали теперь философии истории от таких наставников, которым назад тому десять лет нужно было втолковывать, что такое церковная история вообще, как нужно учить ей, которых знакомили — словом, с азами науки (как это делал митрополит Платон). Само по себе понятно, что под сенью академического устава 1814 года никакой философии истории не процвело.

На самых же первых порах оказалось, что и нет никакого русского учебника, по которому можно было бы знакомить учащихся с элементами церковно-исторической науки. Книга архиепископа Мефодия, хотя и составляла новинку для рассматриваемого времени (не исполнилось еще и десяти лет со времени появления её в свет), но однако она не годилась для учебника: она обнимала, как мы знаем, только небольшую часть церковной истории и имела антипедагогический характер. — Вышло приказание составить учебное руководство по церковной истории и Иннокентий Смирнов (монашеское имя нашего историка), впоследствии епископ Пензенский, составил второпях (тогда вообще любили очень спешить) книгу, озаглавленную: «Начертание церковной истории от библейских времен до XVIII века», в двух томах. Сочинение вышло в 1817 году, в Петербурге. «Начертание» Иннокентия в продолжение полустолетия и было официальным учебником в академиях и семинариях, а потому выдержало множество изданий. И это вместо всякой другой философии истории!