Церковная старина в современной России

В 1998 г. С. Беляев попытался найти могилы епископа Суздальского Варлаама (1557–1570). В ходе работ, осуществленных без открытого листа и профессиональной отчетности, были обнаружены два белокаменных саркофага XVI в. Погребения в этих саркофагах были объявлены останками архиепископа Варлаама и самого Стефана, несмотря на то, что возраст погребенного не превышал 50 лет, тогда как преподобный умер в возрасте около 90 лет. В XVI в. в монастыре жил на покое епископ Иоасаф, которому и могло принадлежать погребение, найденное во втором саркофаге. В августе 1998 г. епархиальное собрание рекомендовало продолжить исследования с привлечением судебно-медицинских экспертов, однако архиепископ Евлогий уже перенес найденные останки в храм для поклонения. 8 сентября 1999 г. было официально объявлено, что обретены мощи местных святых. Непрофессионализм С. Беляева отмечался и во время его работы в правительственной комиссии по идентификации «екатеринбургских останков» в 1994–1998 гг. В особенной степени это проявилось во время раскопок некрополя Захарьевых-Юрьевых-Романовых в Новоспасском монастыре в Москве, которые были квалифицированы коллегами самого Беляева как «археологический беспредел»[365].

Происшедшие недоумения и скандалы привели к тому, что вопрос об открытии святых мощей обсуждался на заседании Синода 21 июля 1998 г., который потребовал навести порядок в этом вопросе. Местным архиереям напомнили, что к обретению можно приступать только с разрешения патриарха, Синода или Собора. Эти действия должны были совершаться комиссией и сопровождаться составлением акта освидетельствования, в котором, помимо представителей епархии, принимали бы участие и специалисты в области археологии и антропологии[366]. 26 мая 1999 в Можайском Лужецком монастыре было проведено «показательное обретение». Специально образованная епархиальная комиссия с участием археолога Татьяны Пановой провела раскопки погребения прп. Ферапонта Можайского. Одновременно в 1998 г. в Новгороде была начата сложная работа по идентификации мощей новгородских святых, потребовавшая серьезных лабораторных исследований. Мощи князя Владимира Ярославича, княгини Анны Ярославовой и архиепископа Ильи-Иоанна, которые считаются почивающими в Софийском соборе, были перепутаны после их вскрытия в 1920 г. С ними были смешаны останки других святых, возможно, мощи прп. Антония Римлянина. В таком виде святыни были возвращены епархии в декабре 1990 г. В истории Софийского собора уже был исторический казус, когда обнаруженное в 1611 г. в Юрьевом монастыре тело, судя по всему, принадлежавшее одному из «героев гражданской войны» XV в. Дмитрию Шемяке в течение 300 лет почиталось как мощи благоверного князя Феодора Ярославича, брата Александра Невского[367]. Не понятно, кому на самом деле принадлежат останки, приписываемые Анне, супруге князя Ярослава Мудрого и матери князя Владимира Новгородского: останки, согласно антропологической экспертизе, принадлежат женщине 30–35 лет, которая не могла быть ни женой Ярослава, ни матерью Владимира. К тому же ее звали Ингигерд, в крещении Ирина. Откуда в эпоху позднего средневековья было взято имя Анна — остается загадкой. Оно вряд ли могло быть монашеским: в то время традиции предсмертного пострига еще не существовало. Да и проживать княгиня должна была подле своего мужа — князя: в Киеве. Впрочем, вследствие непрофессионализма привлеченных к работе «специалистов» ее окончание вряд ли реально. Пока же верующие в Софийском соборе Великого Новгорода прикладываются к пустым ракам, поскольку большинство мощей ожидают своей судьбы в архиерейской резиденции.

В мае 2000 г. в Ярославской епархии были открыты мощи прп. Никиты Переяславского († 1186), где археологическая часть исследования внушает больше доверия, чем антропологические выводы[368]. В ряде случаев антропологическая экспертиза не вызывает существенных сомнений[369]. В 2001 г. экспедицией под руководством Дмитрия Григорьева были обретены останки прп. Антония Дымского († 1273) в Петербургской епархии, впервые открытые еще в 1370–1409 гг.[370] В 2005 г. тот же археолог нашел погребение прп. Макария Лезненского († 1550), иначе называемого Римлянином, в возрождаемом монастыре близ Петербурга. Количество обретений особенно возросло после 2000 г. — к мощам средневековых святых добавились погребения новомучеников, вопрос идентификации которых существенно упрощался.