Церковная старина в современной России

• поиск механизма разрешения возникающих конфликтов и средств его реализации.

Одним из приоритетов исследования было обобщение опыта совместной работы Императорской археологической комиссии, археологических обществ и церковно-археологических учреждений в деле охраны памятников церковной старины в период 1840–1917 гг. с целью его адаптации к современным условиям. В рамках исследования было важно выявить ту роль, которую общественность и общественные организации играли и играют в сбережении памятников церковной старины вчера и сегодня. Однако главной целью оставался не просто анализ причин локальных конфликтов и проблем. За этими частностями надлежало увидеть более глобальные процессы, связанные с политическим, общественным, культурным и религиозным развитием России и Российской Церкви. Именно преломление этих процессов в сфере культурной и исторической памяти Российского Православия и являются настоящими причинами происходящей драмы. Исследование разворачивается на двух уровнях — макроисторическом и микроисторическом. Описание и анализ событий общероссийского уровня здесь предшествуют изучению и оценке ситуации в конкретной «болевой точке» взаимоотношений Церкви и культуры.

Я надеюсь, что непредвзятое прочтение этой книги будет, в конечном счете, способствовать стабилизации общественных отношений, укреплению гражданского мира, созданию безопасных условий для культурного развития общества и формированию согласованного подхода различных социальных, профессиональных и религиозных групп к проблеме сохранения культурного наследия. Говоря об объективности результатов проделанной работы, я не отрицаю, что некоторые оценки в ней будут носить личный характер. Но, вслед за доктором церковной истории профессором Василием Васильевичем Болотовым (1854–1900), я не считаю, что субъективность в исторической науке — это плохо. Более того, я считаю, что один из парадоксов исторической науки заключается в том, что объективность понимания истории обуславливается субъективностью историка. Попытка лишить историю личных оценок всегда приводила лишь к ее обезличиванию.

Главной сложностью при написании книги стало не столько отсутствие предшествующей историографии, сколько практическая недоступность официальной информации текущих федеральных архивов и отсутствие государственной статистики утрат и конфликтов. Состояние делопроизводства в этой области оставляет желать лучшего. Известно, что во время «административной реформы» 2004 г. материалы Государственного реестра объектов культурного наследия РФ оказались попросту забыты в старом сейфе и не были своевременно перевезены в новое помещение Роскультуры.

В результате основными источниками для написания этой книги послужили:

• публикации официальных государственных, ведомственных и церковных документов, касающихся сохранения культурного наследия и взаимоотношений государства и общества с религиозными организациями в сфере охраны памятников культуры;

• материалы центральных и областных архивов, текущих архивов органов охраны памятников, учреждений науки и культуры, Федерального научно-методического совета и религиозных организаций;

• публикации в печатных средствах массовой информации и Интернете, раскрывающие хронику конфликтов и взаимоотношений, позиции и аргументацию сторон;

• архивы и издания дореволюционных археологических организаций и церковно-археологических учреждений;

• личный архив автора 1990–2009 гг., где представлены копии труднодоступных документов и записи бесед автора с представителями духовенства, приходскими активистами, чиновниками и специалистами в области реставрации и охраны памятников, музейщиками, непосредственными участниками описываемых событий.

Очень часто от музейного «генералитета» и связанной с патриархией интеллигенции можно услышать мнение, что все описанные проблемы есть не что иное, как «болезнь роста». Не надо требовать от религиозных организаций соблюдения научного подхода к реставрации и уважения к памятникам, не стоит публично обсуждать конфликтные ситуации, и через несколько лет все придет в норму само собой. Им вторят чиновники: не стоит драматизировать ситуацию, во всем виновата пресса. За обрисованной позицией скрывается убогая философия, порожденная равнодушием и беспомощностью, и рассчитанная на бесконфликтное существование. Мне не известны в российской истории серьезные проблемы, которые решались бы самостоятельно. Молчание обычно воспринимается как слабость и провоцирует новые требования и новую вседозволенность. Пока все будет «приходить в норму», само понятие нормы может раствориться в новоделах и исчезнуть в руинах.