Церковное дело. Детективная история начала XX века

– Какие такие свои? Кто такие? – из-за колючих кустов боярышника, осторожно пригибаясь, вышел солдат. Беглецы с облегчением отметили, что он при погонах, а на картузе его поблескивает кокарда с радужным овалом.

– Да свои, свои, еле ноги унесли от большевизии, – Бурцев для убедительности перекрестился правой рукой, левую продолжая воздевать к небу.

– А ну, идите вперед, – скомандовал солдат, – но чтоб не шалить мне, а то я живо… – он качнул штыком, показывая, куда идти пленникам.

Было понятно, что в зарослях затаился кто-то еще, держа четверых путников под прицелом на фоне рассветного неба.

Все вышли на просеку, солдат шел сзади, держа винтовку наперевес. Через полсотни саженей стала видна замаскированная артиллерийская батарея, состоящая из пяти пушек, – короткие жерла их высоко подняты и нацелены на восток, в сторону Волги. Возле орудий, под присмотром унтеров, хлопотали солдаты. На раскладном походном столике развернута карта, над которой с карандашом и линейкой, поглядывая на компас, колдовал штабс-капитан.

– Ваше благородие! Задержаны четверо, говорят, что от коммунии бегут, кто – непонятно, – начал солдат.

– Так! А не большевички ли к нам пожаловали? – негромко поинтересовался штабс-капитан, подняв правую бровь, и разглядывая своих вынужденных, равно как и незваных гостей.

– Виноват, не могу знать, ваше благородие! – браво рявкнул солдат. Было видно, что нисколько виноватым он себя не чувствует, а напротив, горд успешно выполненной задачей. Задержал и привел, а кто такие, – на то разбираться есть чины постарше. Наше дело – прокукарекать, а там, хоть не рассветай!

– Ладно, Федченко, ступай обратно на пост, там Нефедов один, ему, небось, скучно. Кругом! Шагом марш! – весело скомандовал офицер, – а вы, господа и дамы, представьтесь мне, будьте так любезны. Я – штабс-капитан Юшкевич!

– Надворный советник Ордынцев, Николай Арефьевич, супруга моя Розалия Марковна, сын Иван и мой бывший подчиненный, городовой Бурцев.

– Есть ли какие бумаги, подтверждающие ваши личности? – строго спросил офицер.

– Есть наши паспорта, а другие бумаги, по понятным причинам уничтожены, господин штабс-капитан, – ответствовал Ордынцев.

– Вы из Волгска? – продолжал допрос Юшкевич.

– Да, разумеется.

– А ну-ка, Кузьмин, позови сюда Быкова, сейчас выясним, что за Ордынцев! – дал офицер распоряжение одному из двух, взявших под охрану пленников, солдату, – и мигом!

Кузьмин вернулся через минуты две-три в компании не с кем иным, как тем самым Быковым, известным нам по делу пятнадцатилетней давности. Теперь, право, Володькой его называть было бы неловко, он постарел, и Николай его не сразу узнал, но, зато сам был опознан в тот же миг.

– Так это же господин Ордынцев, сам-с! Господин штабс-капитан, это же наша Волгская знаменитость-с! Это же тот самый Ордынцев Николай Арефьевич, что прославился и наш город прославил, причем дважды-с! Детектив-с! В газетах писали! – Быков говорил оживленно, было понятно, что ему приятно быть в гуще событий, хотя пока еще неясно каких.

– Ну что ж, господин Ордынцев, я очень рад, что так все быстро и благоприятно выяснилось, и прошу извинения за столь неласковый прием у всех вас, а в особенности у дамы! – поручик кивком обозначил поклон, и попытался даже щелкнуть каблуками, что было непросто на толстом слое веками опадавших листьев.

– Располагайтесь и отдыхайте, – он указал на натянутый ближе к поляне небольшой шатер, обложенный зелеными ветками для маскировки, – Вас, Николай Арефьевич, я попросил бы соизволить прогуляться в компании со мной, недолго, если Вас не затруднит… – тон просьбы был хоть и мягок, но возражений не допускал. Впрочем, у Ордынцева был свой интерес к разговору со штабс-капитаном.

Пусть читатель не удивляется, что время от времени автор позволяет себе называть уважаемого чиновника, следователя со стажем, надворного советника Николая Арефьевича Ордынцева, видного и статного мужчину сорока лет Николаем или даже Колей. Дело в том, что он, Коля то есть, выглядит молодо и в сорок, он не располнел, как многие его сверстники, лицо его не покрылось сетью склеротических жилок от чрезмерного употребления алкоголя, и только лишь седина тронула его волосы. Так что будем считать допустимым называть такого молодого человека иногда запросто, по имени, тем более что сам он ничего против такой фамильярности не имеет.

– Итак, господин Ордынцев, еще раз прошу меня простить, вид вашей компании, поверьте мне, был довольно подозрителен: ну точь-в-точь, как у тех большевистских лазутчиков, что давеча поймали на подступах к нашей батарее. Представьте себе – в косоворотках, лаптях и пенсне! Быков их за волгчан не признал, зато запомнил, как они отлавливали чиновников в первые же дни захвата власти в городе большевиками.

– И что же эти, в пенсне? – поинтересовался Николай.