Церковные деятели средневековой Руси XIII - XVII вв.

Однако в оценке деятелей русской церкви поло­жение почти не менялось. Вмешательство иерархов в политическую борьбу по-прежнему принято было объяснять исключительно их корыстолюбием, стрем­лением к власти или иными низменными мотивами; уход монахов в северные леса — желанием захватить крестьянские земли. Конечно, среди духовных феода­лов, как и среди светских, было немало стяжателей, ханжей, лицемеров и даже инквизиторов. Однако встречались и деятели другого склада: бессребрени­ки, патриоты, человеколюбцы. В связи с этим полез­но напомнить справедливое суждение крупнейшего русского историка прошлого столетия С. М. Соловь­ева: «Мы считаем непозволительным для историка приписывать историческому лицу побуждения именно ненравственные, когда на это нет никаких доказа­тельств» [2] .

Книга, которую читатель держит в руках, дает об­щие сведения об устройстве средневековой русской церкви, освещает некоторые важные моменты ее ис­тории. Она содержит также основанные на истори­ческих источниках политические биографии ряда вы­дающихся церковных деятелей XIV—XVII вв. — мит­рополитов Петра, Феогноста и Алексея, игуменов Сергия Радонежского, Федора Симоновского, Иосифа Волоцкого, патриархов Иова и Никона. Очень труд­но, оставаясь на твердой почве фактов, нарисовать законченный портрет каждого из них. Средневековые письменные источники характеризуют мотивы поступ­ков в соответствии с социальным статусом героя. Переживания, сомнения героя носят абстрактный характер и как бы механически прилагаются к персонажу. За этим словесным декором трудно разгля­деть живое человеческое лицо.

Церковные деятели, о которых рассказывается в книге, были очень разными по своим политическим взглядам и складу характера людьми. Однако вгля­дываясь в каждого из них, можно заметить одну за­кономерность. Почти всегда наши герои оказываются не такими, какими их принято изображать. Те, кого принято считать «крестными отцами» Московского государства, в действительности отнюдь не были та­ковыми; те, кого клерикальная традиция рисует крот­кими и смиренными, в жизни полны были гнева и страстей. Становится очевидным и другое: среди тех, кого мы не замечали или не хотели замечать, есть люди самой высокой пробы, имена которых могут служить светлыми  маяками  русского средневековья.

Как и любых других исторических деятелей, рус­ских иерархов нельзя оценивать предвзято. Историк должен показать их такими, какими они были в жиз­ни, не приукрашивая, но и не забывая об их заслугах и достоинствах.

Пришел народ неведомый

«Того же лета явишася языци, их же никто же добре ясно не весть, кто суть, и отколе изидоша... И зовут их татары...»

Лаврентьевская летопись, 1223 г

К началу XIII в. христианство прочно утверди­лось в городах, настойчиво прокладывало себе доро­гу в сельскую местность, где все еще процветали языческие традиции и обряды. Русская православная церковь представляла собой в это время могуществен­ную разветвленную организацию, во главе которой стоял митрополит Киевский. Как же был устроен, по каким законам действовал этот огромный соци­альный организм?

Среди нескольких десятков «митрополий» — церковно-административных областей, находившихся под началом константинопольского патриарха, — русская митрополия была самой обширной и многолюдной. Население Руси составляло тогда около 5 миллионов человек. По свидетельствам современников, Русь была «страной городов». Мастерство ее ремесленни­ков, богатство вельмож, мужество воинов были из­вестны по всей Европе. Византийский император и константинопольский патриарх очень дорожили сво­им правом назначать митрополита — главу русской церкви. Они тщательно подбирали кандидатов на этот ответственный пост из числа наиболее ловких и проницательных придворных клириков. Митрополит помимо своей церковной деятельности представлял и отстаивал на Руси интересы византийской диплома­тии. Империя хотела, чтобы Русь принимала на себя удары кочевников, отвлекала их от границ «ромейской державы», чтобы русские князья не помышляли о набегах на Византию, твёрдо хранили православие и почаще жертвовали «на ремонт храмов» Констан­тинополя.

Митрополит Киевский обладал огромной властью над священнослужителями. Он утверждал кандида­тов на епископские кафедры, совершая при этом осо­бый обряд «поставления в сан». Он мог запретить провинившемуся епископу продолжать службу и, созвав поместный собор, лишить его сана. Митропо­лит также имел право отменять решения епископ­ского суда. Перед ним трепетали рядовые священни­ки и монахи.