Церковные деятели средневековой Руси XIII - XVII вв.

Это послание —великолепный образец эпистоляр­ного жанра. Болгарин Киприан в отличие от других митрополитов — выходцев из Византии свободно вла­дел русским языком и даже оставил заметный след в литературе. Местами в послании прорывается еще не остывшая, клокочущая ярость. Однако как истин­ный дипломат византийской школы Киприан не дает чувствам захлестнуть разум. Он обращается не толь­ко к двум игуменам, но и ко всем, кто «единомудрен» с ними. Послание представляет собой краткое полити­ческое «credo» Киприана. Его основные положения: незаконность возвышения Митяя; необходимость со­хранить единство митрополии;    возврат    к    старым, «доалексеевским», нормам    отношений    между   мос­ковским князем и митрополитом.

Учитывая, что послание могло попасть и в руки к князю Дмитрию, митрополит подробно развивает мысль о том, какую пользу он сам принес и еще мог бы принести Москве. Между строк читается заветная мысль Киприана: во имя «высших интересов» он го­тов забыть обиды, нанесенные ему князем, и сотруд­ничать с ним на условиях равноправного союза, но отнюдь не подчинения: «Два с половиной года я в святительстве... Не вышло из уст моих ни слова про­тив князя великого Дмитрия — ни до поставления, ни по поставлении, — ни на его княгиню, ни на его бояр. Не заключал я ни с кем договора, чтобы дру­гому добра хотеть больше, чем ему, — ни делом, ни словом, ни помыслом. Нет моей вины перед ним. На­оборот, я молил бога о нем, и о княгине, и о детях его, и любил от всего сердца, и добра хотел ему и всей отчине его. А если слышал, что кто-нибудь за­мышляет на него зло, ненавидел того. И когда мне «приходилось служить соборно, ему первому велел '«многая лета» петь, а уже потом другим.

...Я к нему ехал, чтобы благословить его, и кня­гиню его, и детей его, и бояр его, и всю отчину его, и жить с ним в своей митрополии, как и мои братья митрополиты с отцом его и с дедом, с князьями ве­ликими. А еще дарами честными хотел его одарить...»

Примечательно, что Киприан обещает «жить» с князем так, как жили митрополиты с его отцом и де­дом. Об отношениях Алексея с самим Дмитрием Кип­риан намеренно умалчивает.

В конце послания Киприан бодро заявляет: «Мне же... бесчестье большую честь придало по всей земле и в Царьграде». Действительно, ему ничего другого и не оставалось, как отправиться на Босфор и там пытаться воспрепятствовать признанию Митяя. 18 ок­тября 1378 г. он отправил из Киева своим москов­ским друзьям краткое послание, в котором благода­рит их за присылку вестей, ободряет и сообщает о своем скором отъезде в Константинополь.

Киприан отправился в Константинополь сухим путем: через Молдавию и Болгарию. По дороге, на Дунае, он был дочиста ограблен разбойниками, но вскоре поправил свои дела, заехав в родное Тырново.

Земляки во главе с самим патриархом Евфимием очень тепло приняли Киприана.

В мае 1379 г. митрополит прибыл наконец в сто­лицу Византии. Там, по выражению одного источни­ка, «питаясь тщетными надеждами», он провел около года. В июне 1379 г. он стал свидетелем низложения императора Андроника IV и торжества его отца, Иоанна, вернувшего себе престол. Вскоре новый им­ператор созвал церковный собор для осуждения пат­риарха Макария, ставленника Андроника. На этом соборе присутствовал и Киприан.

Новый патриарх Нил был избран лишь год спу­стя— в июне 1380 г. Вскоре после этого Киприан внезапно покинул Константинополь и ни с чем уехал обратно в Киев.

Потерпев неудачу в истории с Киприаном, мо­сковские «старцы» не сложили оружия. Они стали искать новых путей к достижению своих целей, но­вых людей, способных противостоять Митяю. Весной 1379 г. они сделали ставку на суздальского епископа Дионисия.

Этот иерарх по образу мыслей был «единомудрен» с Сергием Радонежским. Воспитанник Киево-Печер-ского монастыря, он впоследствии перебрался в Ниж­ний Новгород, где основал Печерский монастырь. Как и Сергий, Дионисий стремился к обновлению русского монашества, к распространению общежи­тельных монастырей — «киновий». В своей обители он воспитал несколько видных подвижников, среди которых наиболее известным был «старец» Евфимий — основатель Спасского монастыря в Суздале.

Церковные авторы не жалели хвалебных эпите­тов по адресу Дионисия. Если верить одному из них, в лице Дионисия церковь имела «мужа тихого, крот­кого, смиренного, искусного, премудрого, разумного, вдумчивого и рассудительного, искусного в боже­ственных писаниях, в поучениях и толковании книг»[76].

В 1374 г. митрополит Алексей решил восстановить упраздненную им в 60-е годы суздальскую епископ­скую кафедру. Дионисий, через Сергия и других «старцев» связанный с Москвой, был признан наилучшей кандидатурой на этот очень ответственный в политическом отношении пост.