Церковный вор

С этими словами я выпроводил девушку из номера, вошел в ванную и сполоснул под холодной водой лицо. Если бы я курил, то сейчас наверняка выкурил бы пару сигарет подряд. Можно было бы, конечно, и по-иному снять стресс – выпить, скажем, пару рюмок коньячку, но сейчас нужен был трезвый ум, поэтому я ограничился лишь холодной водой, которую выпил прямо из горлышка бутылки, достав ее из холодильника. Конечно, то, что произошло, было ужасно, и требовалось разобраться в случившемся и найти виновного. Я сел на кровать и принялся размышлять, в деталях вспоминая прошедшую ночь и припоминая, кто, где находился во время нашего так называемого проникновения, а теперь, можно сказать, ограбления собора Санта-Лучина. «Ах, друзья-товарищи! – с горечью подумал я. – Лоханули Игоря! Ладно, разберемся, кто из нас лох».

Я решительно встал с кровати, быстро вышел из номера и закрыл за собой дверь. Злой, как черт, поднялся в номер Егора Теплякова. Здесь уже были обе сестренки Аксеновы, сам хозяин номера Тепляков, Миша Березин и женщина-хлорофитум. Не хватало только Саши Смольниковой и Николая Сильвестрова. Когда я вошел, сбившаяся в тесный кружок пятерочка что-то бурно обсуждала, а при моем появлении вдруг замолчала и выжидающе уставилась на меня.

– Это как понимать?! – спросил я, сдерживая клокотавшую во мне злость.

– Что именно? – словно не понимая, о чем идет речь, спросила Мария Тропинина, хлопая своими круглыми глазами за стеклами очков.

Я хотел было объяснить ей популярными в определенной среде словами, но в этот момент вошла Смольникова. Вид испуганный, пухлые щечки пылают, в синих глазках удивление.

– Что, правда, что ли, вчера из собора того… фьють, – спросила она, останавливаясь возле кровати, и сделала жест рукой, каким выгоняют случайно забредшую в дом бродячую собаку.

– Правда, правда, – подтвердил я, очень недовольный тем, что мою обвинительную речь прервали.

Но Смольникова, похоже, мой недовольный вид не замечала.

– Гос-по-ди! – воскликнула она, прижимая к щекам свои худенькие ладошки, и безвольно опустилась на край кровати. – Что же теперь буде-ет!

– Вот и я о том же, – поддакнул я, продолжая стоять в позе оратора, и вновь открыл было рот, чтобы высказать накипевшее, но меня опять прервали – на сей раз в номер ввалился Сильвестров.

Заспанный, хмурый, всклокоченный, распространяющий вокруг себя запах перегара.

– В чем дело? – недовольно проговорил он и тяжело плюхнулся на кровать. – Долго эти дурацкие собрания будут проводиться?

Судя по вопросу, Сильвестров пока еще ничего не знал, и мне пришлось пояснить ему:

– Сегодня ночью кто-то из нас украл из собора представляющий огромную ценность крест и кое-какие драгоценности.

Я замолчал и уставился на Николая, дожидаясь его реакции. Она последовала, но не та, которую я ждал.

– Ха! – воскликнул он, вытирая свои мясистые влажные губы ладонью, и, расплываясь в похабной улыбке, восторженно проговорил: – Ну, мы молодцы, ребята, я, честно говоря, не ожидал от вас такого… Молодцы, молодцы! – Прикрыв глаза, он с хитроватым видом погрозил нам толстым пальцем: – Не зря, значит, мы вчера в храм-то лазали. Не зря рисковали. Хоть что-то да уперли! – Казалось, его счастью не было предела. – Ну, где этот крест и драгоценности? Покажите!

Мне подумалось, что он сейчас в порыве благодарности начнет нас всех по очереди целовать. По-видимому, Николай не очень-то понимал чудовищность произошедшего, и я возмутился:

– Ты что, совсем того? – и постучал по своей голове костяшками пальцев. – Не понимаешь, что случилось?

– А что? – все еще пребывая в благодушном полупьяном состоянии, когда все вокруг кажутся милыми и симпатичными, спросил Сильвестров. Он, видать, перед тем как идти сюда, похмелился, потому что его развозило прямо на глазах. На старые дрожжи-то. – Не растерялись, молодцы! Прихватили драгоценности из собора, прибыль поделим на всех. Так будет честно.

Мне стоило немалых усилий, чтобы совладать с собой, не врезать как следует этому борову между глаз за его глупость, дурацкое поведение, наглую рожу.

– Понимаешь ли ты… чудак… – процедил я сквозь зубы, – что из собора похищена реликвия, национальное достояние Каталонии. Теперь на нас ополчится вся полиция Каталонии и Испании, ну и Интерпол наверняка.

– Да плевать на ментов! – развязно проговорил Сильвестров.

– Да помолчи ты! – пренебрежительно махнула рукой в сторону Николая Смольникова и посмотрела на меня широко открытыми глазами.

Что я мог ответить моей партнерше по курортному роману? Успокоить ее? Сказать, что произошедшее – пустяки, что все будет хорошо? Что она ничего не должна бояться рядом со мной, потому что я, большой и сильный, огражу ее от всех неприятностей? Ничего подобного! Положение было ужасным, я бы даже сказал, чудовищным, и преуменьшать размеры свалившейся на нас беды я не собирался.

– Более чем серьезно, Саша! – заявил я со строгим выражением лица и оглядел всех присутствующих. – Потому предлагаю сознаться, кто взял крест и драгоценности, и вернуть их властям Каталонии.

Все молчали, избегая смотреть друг другу в глаза.