Церкви и всадники. Романские храмы Пуату и их заказчики

Строительство зависимых от соборного капитула церквей и приоратов тоже могло быть предметом его внимания: так, о епископе Пуатье Гийоме говорится, что он выстроил приорат, подчиненный капитулу[265]. Встречаются упоминания и о строительстве епископами монастырей. Один из самых известных примеров такого рода – действия епископа Хильдесхайма Бернварда по строительству и декорированию церкви монастыря Св. Михаила[266]. На фасаде аббатской церкви Моро неподалеку от Пуатье были расположены рельефные изображения двух епископов: Гримоарда и Гильельма Аделельма. Вероятно, это тоже свидетельство непосредственного покровительства епископов возведению монастырской церкви[267].

Вообще строительство всех церквей и монастырей диоцеза находилось под наблюдением епископа. Никакой храм не мог быть выстроен и освящен без его санкции. Это положение церковного законодательства[268] находит подтверждение и в документах, зафиксировавших следы действительных событий: так, ключник пуатевинского собора Ришар обращается к епископу Альбоину за разрешением на строительство церкви в собственном аллоде[269]; монахи монастыря Мармутье получают разрешение от шартрского епископа перестроить деревянную церковь принадлежащего им приората в камне[270]. Множество документов свидетельствует о том, что епископы не только контролировали состояние церквей в своих диоцезах, но и вели в этом отношении определенную политику, санкционируя или запрещая возведение тех или иных храмов. Вьеннский архиепископ Ги Бургундский (будущий папа Каликст II) распоряжается о строительстве цистерцианского приората в своем диоцезе[271]. Вышеупомянутый епископ Шартра санкционирует перестройку капеллы приората, разрешая возвести колокольню (tintinnabula) и оговаривая, что храм должен стать приходским[272]. Строительство приходской церкви, предпринятое настоятелем клюнийского приората на Иль-д’Экс Гильельмом, вынужденно прекращается из-за запрета епископа; оно продолжено вновь только после получения разрешения у папы[273].

Авторитет папской власти нередко противопоставлялся местным полномочиям епископа; в XI–XII вв. апелляция к папской власти становится явлением, сопутствующим клюнийскому реформированию монастырей, в ряде случаев напрямую с ним связанным. Монастыри, принадлежавшие к ордену, освобождались от местной церковной власти: их епископом считался аббат Клюни, а сам клюнийский монастырь был подчинен непосредственно папе. Однако местные епископы часто не оставляли своих притязаний[274]. В числе вопросов, по которым настоятели монастырей вступали с ними в конфликт, встречается и строительство церквей. Такой конфликт, возможно, имел место в Муассаке: главный храм этого аббатства был перестроен после присоединения Муассака к Клюни; в памятной надписи об освящении этого храма, где перечисляются имена присутствовавших на церемонии прелатов, имя епископа Каора (Муаcсак относился именно к этому диоцезу) Фулька не то что опущено – о нем специально говорится, что он был «отвергнут»[275].

Аббаты и приоры

Настоятели монашеских общин – аббаты и приоры – чаще всего упоминаются в связи со строительством и ремонтом главной церкви собственного монастыря, что является вполне естественным. Наиболее известный тому пример – перестройка аббатской церкви Сен-Дени Сугерием[276]. Сочинение аббата Сугерия – пожалуй, самый содержательный для своего времени источник, сообщающий о деятельности аббата-заказчика. Однако и других свидетельств о строительной деятельности аббатов существует немало. Из грамот и хроник становится известно о том, что Гийом, аббат монастыря Тюль, решил перестроить обветшавшую церковь монастыря, для чего попросил помощи окрестных сеньоров[277]. Аббат Жоффруа предпринял перестройку аббатской церкви Шарру[278]. Петр Эриспелли, встав во главе вновь образованного приората Фуа-Монжо, подчиненного Монтьернеф, выстроил его «от первого камня», после чего управлял общиной более сорока шести лет[279].

Об аббатах нередко говорится как об основателях монастырей, и, пожалуй, в интересующий нас отрезок времени они выступают в этой роли чаще, чем раньше. XII в. – эпоха появления обителей нового толка, многие из которых затем становились центральными звеньями новых орденов (таковы – из наиболее известных – уже упомянутые выше Грандмонт[280], Шартрез[281], Фонтевро[282]). Их основателями, в отличие от более древних монастырей, заложенных по большей части влиятельными мирянами, были лица духовного звания: проповедники, отшельники, становившиеся затем во главе общины в качестве аббатов. Начало таких монастырей нередко было довольно скромным: группа монахов-единомышленников удалялась в пустынные места, где они собственными усилиями возводили первую церковь[283].