Церон

От пансиона, где жил Осаки, было два шага до моря. Оно виднелось из окна его комнаты и достаточно было перейти уютный сад пансиона, чтобы выйти к нему. Купальня была значительно дальше, за вокзалом, за пристанью. За табльдотом в пансионе было мало народу. В нем Осаки, благодаря своему соседу, торговцу из Генуи, познакомился с Нелли. Торговец свою жизнь поделил на три равных части: между Генуей, Сан-Ремо и Монте-Карло. Его бесчисленные записные книжки, испещренные цифрами, подтверждали, что действительно он нашел систему постоянно выигрывать в рулетку. Он начинал свою работу в десять утра. Около часу приходил в казино, чтобы вернуться в два-три часа ночи, принеся с собой выигранных двести или триста лир. Его система была несложна. С жетонами, зажатыми в руке, он часами присматривался к тем, кому улыбалось в тот день счастье. К их ставкам он прибавлял свои два-три жетона. А потом снова ждал, не спуская испытующего взгляда с зеленого, манящего к себе поля. Когда Нелли в сопровождении его и Осаки попала в это капище богини азарта, было рано и залы еще не наполнились. И ей и Осаки бросилась в глаза высокая седая дама, гулявшая между столами с зажатым в руках столбиком жетонов. Ни разу ни одного жетона она не бросила на стол. Но когда другие выигрывали или проигрывали — она нервничала, глаза начинали у нее блестеть. Как объяснили им, это переживание — единственная ее радость в жизни. Ее семья трагически погибла, имущество пропало. У нее оставалось лишь столько денег, чтоб жить здесь впроголодь и, утром разменяв деньги на жетоны, в той же кассе казино, радостная, обменивала их ночью вновь на деньги.

Почти все дни, кроме тех, когда появлялся Билль, они проводили на морском песке, или уча Риту плавать и играя с нею, или уплывая вдвоем до буйка, торчавшего в открытом море за оконечностью мола. О’Генри встретил приятеля по колледжу, Билля, однажды в городском парке на музыке. Билль познакомил его с ними, в дальнейшем они всюду бывали уже втроем. Над загадочными появлениями и исчезновениями Билля они не задумывались. Его объяснение, что жена проходит курс лечения на Лаго Маджиоре в санатории Стеверса, они нашли естественным. Обоих все больше интересовала Нелли и только Нелли. Никто из них не подозревал, что жизнерадостная и беззаботная Нелли в те дни, когда появлялся Билль, ночь напролет писала на машинке, переписывая и приводя в порядок привозимый им материал. Рита настолько привыкла к О’Генри и Осаки, что нередко барабанила ручками в дверь Осаки, если хотела получить что либо, в чем ей отказывала Нелли. Не найдя Осаки, она сумела добраться до отеля, где жил О’Генри и, сказав, что Нелли после придет на музыку, пошла с ним ее слушать. Когда Рита засыпала, шли на мол и там в ресторане, состоявшем из трех столиков и прилавка, в ночной тишине за стаканом кианти наблюдали за огоньками в горах, мелькавшими над городом. О’Генри и Осаки были интересные собеседники. Они неоднократно объездили весь мир, много видели, много пережили и умели картинно рассказывать об этом. Изредка долетала до них музыка из городского парка. Иногда же доносилась песня, в которую невидимые певцы вкладывали всю свою душу. Расстаться пришлось раньше, чем предполагали. Однажды, придя за Нелли, чтобы идти на пляж, вместо пляжа они проводили ее на вокзал. Куда-то вдоль моря унес ее вместе с Ритой поезд. А им вчера еще солнечное и радужное Сан-Ремо показалось неинтересным, скучным. Вечер провели вместе, но начали ощущать, что не только друг другу совершенно чужды, но даже враждебны. Между ними встала Нелли. О ней же сейчас они знали меньше, чем в тот момент, когда они впервые встретились. Они не знали, куда и зачем так неожиданно унес ее поезд.

Из амфибии выпала фигура, пытавшаяся раскрыть парашют Заметив это, Осаки одним прыжком вскочил в глиссер, привязанный сбоку судна и, не обращая внимания на удивленные лица команды, включил мотор. Глиссер рванулся и как стрела, чуть касаясь поверхности, ринулся с безумной быстротой к коралловому барьеру, на который ветер относил человека, падавшего на парашюте. У боцмана, с трудом пришедшего в себя от удивления, вызванного поступком Осаки, вырвалось только одно слово: «сумасшедший». Исчезнувшая уже в морских волнах амфибия нисколько не интересовала Осаки. У него в голове мелькали отрывки мыслей и жгли его два имени: О'Генри и Нелли. Как гипнотизированный, он смотрел на каемку пены у первого кораллового пояса. Ветер крепчал. «Вероятно, тайфун», — мелькнуло у него в голове. Рифы были совсем близко, в одном месте ему показалось, что их зубья почти покрыты водой. Увеличив скорость, Осаки закрыл глаза. Когда он их открыл, человек с парашютом касался ногами воды недалеко от него. Осаки, выключив мотор, направил глиссер к нему. С острова тоже спешила лодка.

VIII

Группа загорелых молодых людей лежала на маленьком пляже.

— Сегодня шестой месяц нашего пребывания здесь, — говорил один из них.