Цесаревич

К атакам на имущество Шуваловых их противник подошел выборочно и крайне цинично. Петр Федорович не стал насылать своих татей на производства, где он же и был совладельцем. Между тем, уменьшил в разы возможности конкурентов и партнеров. Так, теперь уже построенные новые сахарные заводы наследника смогут покрыть весь рынок сахара без конкуренции с заводами Шуваловых. Текстильные мануфактуры цесаревича так же получат больше выгоды от сожжения шуваловских. Петр Иванович знал, что суконные производства цесаревича открылись в Нижнем Новгороде, Самаре и даже в Оренбурге и работают больше на сырье от киргизов.

— Отпускай, Саша, тех людей Шешковского, что ты приказал взять, начнем переговоры. Как же просмотрели такого шельмеца, как этот Шешковский, вот бы кого нам?.. Мы еще не проиграли, попробуем избежать краха, но ударим с другой стороны. Остается надеяться, что Екатерина разругалась с Петром Федоровичем, и он начнет ошибаться, — резюмировал Петр Иванович Шувалов, уже содрогаясь от тех репутационных, но главнее, финансовых потерь, что уже имели место.

При всех прочих, Шуваловы не были ни разу против самой сути российской империи, даже не собирались создавать что-то вроде Верховного Совета, что был при Екатерине I. Шуваловы просто видели себя рядом с троном божьего помазанника-императора. Истово верили, что именно они и их соратники создают истинные блага для развития государства российского. Отчасти это было так, выстроенная система не казалось злом, несмотря на то, что чиновники мало терзались моральными муками за кражи и мздоимство, государство уже свыклось со сложившимся положением дел. Это для цесаревича, в теле которого произошла синергия с сознанием человека XXI века, была не особо понятна открытая позиция государства, что чиновнику не обязательно платить. Дескать, должность и сама прокормит. Для наследника престола российского, размеры воровства и взяток были шокирующими, он жил до попадания в тело Петра Федоровича, казалось, в самой коррумпированной стране. Все познается в сравнении.

— Думаю я, мужи Вы храбрые, что нужно тот доклад императрице дать, — после слов Марфы, в комнате наступила тишина.

Братья Шуваловы не опасались, а именно что боялись, давать ход тому докладу, что настрочили люди Тайной канцелярии на цесаревича и который редактировали и Петр Иванович и его старший брат Александр. Это был большой опус, который при Петре Великом не оставил бы в живых ни наследника, ни тех, кто предоставил бумаги.

Но как себя поведет Елизавета? Большой вопрос даже для тех, кто ее очень неплохо знал.

— Алексашка, отдай сей доклад Лизе, то твоя работа, я уже ей много крамолы на Петрушу нашептала, Пимену так же наказала говорить государыне дурное о цесаревиче, когда тот чешет ей пятки. Лиза же, как и ейный батюшка может вспылить, — говорила Марфа Егорьевна Шувалова, которая сочетала в себе и решительность, и властность, и коварство.

*………*………*

Петергоф.

5 июля 1750 года.

Александр Иванович Шувалов шел на аудиенцию к государыне с тяжелым грузом на сердце. Нет, он не был милосердным или сердобольным человеком, напротив, но сердце тяготилось сомнениями и опасением за свое будущее. Разум говорил, что все правильно, такое в истории уже было, ставили наследников на место. Тот же Толстой при Петре Великом сработал против царевича Алексея Петровича и ничего, долго еще оставался при царе. И у Елизаветы Петровны есть наглядный пример от своего отца, когда тот сгубил собственного сына, а она всюду вторит, что правит, как и батюшка ее.

Но, все ли правильно? Может энергичный император и нужен Руси? А получится ли выдюжить России еще одного Петра Великого? Тогда, при Петре Алексеевиче, как был уверен Шувалов, прошли по краю пропасти.

У покоев императрицы, которой резко стало хорошо, и хвори вновь отступили, сидела статс-дама Мария Румянцева, это обеспокоило идущего, словно на Голгофу, Александра Шувалова, лучше бы, конечно, Марфа. Усилило беспокойство и наличие у приемной государыни помощника, канцлера Алексея Петровича Бестужева-Рюмина. Что скажет канцлер? Как поступит? Нужно было и с ним как-то договориться, чай так же должен быть не в восторге от деяний цесаревича.

— Матушка-государыня! — Александр Иванович низко, как было раньше принято на Руси, поклонился.

— Ты спину то не гни, Александр Иванович, чай по европейскому укладу нынче живем, садись за стол, выпей ликеру! — сказала Елизавета и повела рукой в направлении свободного стула.

За столом сидел Алексей Петрович Бестужев-Рюмин, о присутствии которого уже догадался глава Тайной канцелярии, так как помощник канцлера у покоев императрицы без самого Бестужева не может находиться во дворце.

— Сказывай, Александр Иванович, зачем испрасил меня о встречи, когда мы и так часто видимся? — задала вопрос императрица, а канцлер, после легкого кивка приветствия, начал деловито рассматривать свои бумаги, делая задумчивый вид, будто разговор Шувалова с государыней его и не волнует.