Цесаревич Вася 2

Так что пулемёты исключаются. Да и пушки у британцев не могут похвастаться скорострельностью — сконструированные для борьбы с медленными и неповоротливыми дирижаблями, они дают три выстрела в минуту, а взрыватели рассчитаны на подрыв снаряда на высоте не менее пятисот метров. Если не забираться высоко, то грозит только прямое попадание, да и то оно проходит по линии фантастики или статистической погрешности.

— Васенька! — Верочка Столыпина обернулась на шум шагов подошедшего сзади Красного, и с радостным визгом бросилась ему на шею. — Васенька, а мы бомбить летим! Я такая счастливая! Подружки в Петербурге от зависти прыщами покроются! — Глаза девушки в свете прожекторов блеснули предвкушением и азартом, и Вася почувствовал на щеке тепло совсем не сестринского поцелуя. Неожиданно, но приятно. — Только я, Васенька, плавать не умею.

— Зачем плавать? — удивился Красный. — Ты же на самолётом полетишь по воздуху, а не на лодке по морю…

— Но над морем, — Вера мотнула головой, и длинные уши кожаного пилотского шлема хлестнули Василия по щекам. — Я же над морем полечу, а до этого с воды взлетать будем.

Красный бросил взгляд за борт, где уже закончили сборку понтонной взлётно-посадочной полосы, и пожал плечами:

— Ну не совсем с воды.

— Ты ничего не понимаешь, — Верочка стукнула кулаком по его груди. — Бесчувственный болван! Иди отсюда!

— Куда?

— Да куда хочешь. К Катерине иди, пока она Апполинария не убили.

— За что?

— За тупые комплименты за твоей спиной. Ты что, разве не видишь, что этот хлыщ к ней клинья подбивает?

Старший из братьев Коккинаки с преувеличенным испугом охнул:

— Боже мой, Верочка, я же тоже делал вам комплименты. Вы меня застрелите?

Вера Столыпина улыбнулась:

— Вы, Владимир Константинович, говорили суровую правду о моей молодости, красоте, и отсутствии недостатков. Это не может быть комплиментами, а у Куликовского именно они, причём тупые и банальные. И пристрелить его нельзя, потому что заменить некем. А ты, Вася, не подслушивай и иди к Катерине.

— Уйду, — согласился Красный, и осторожно снял руку девушки со своего плеча. — Если отпустишь.

— Я не держу, — Вера вернула руки на плечи Красному и притянула к себе. Прошептала после короткого поцелуя. — Иди уже, герой-любовник.

Чего-чего, а такого звания Василий никак не ожидал. Это комплимент или скрытый упрёк за так и не сделанный выбор? Да честно сказать, этот самый выбор делать не хочется — ко всем трём девушкам Красный испытывал тёплые чувства, чуть более сильные, чем просто дружеские. Любовь? Нет, пожалуй, о любви говорить слишком рано, но что-то такое близкое к ней.

Катерина Орджоникидзе в самом деле ругалась с Куликовским, но совсем по другому поводу, не имеющему ничего общего с комплиментами. Когда Василий подошёл ближе, она выговаривала строгим и сухим голосом:

— Апполинарий Григорьевич, какого чёрта, прости господи, вы приказали зарядить все пулемёты зажигательными? Огня и без них будет достаточно, а при нашем смешном калибре…

— Трёхлинейная пуля обладает хорошей пробивной силой даже в зажигательном варианте, Екатерина Григорьевна, — возражал Куликовский. — А огня слишком много не бывает. Представьте себе нефтяные резервуары с запасом топлива для британского флота. Представили?

— Владимир с мечами как минимум, — мечтательно зажмурилась Катя.

— Вот! — Куликовский назидательно поднял кнебу указательный палец. — Как минимум, это вы правильно заметили. И даже на Георгия можно рассчитывать по совокупности. Самичто за богом молитва, а за царём служба не пропадут.

— До бога высоко и далеко, Апполинарий Григорьевич.

— Согласен, но вот до царя… — Куликовский намекающе улыбнулся и был правильно понят.

— У нас есть Вася! Подвиг, совершённый на глазах наследника престола не может остаться незамеченным, и всегда оценивается чуть выше.

— Именно! Тем более у нас в пулемётах не зажигательные, а бронебойно-зажигательные патроны. Почувствуйте разницу, Екатерина Григорьевна. Кстати, по слухам на Мальте есть уютные винные подвальчики, где в полуденную жару можно окунуться в живительную прохладу и с удовольствием продегустировать дары местных виноградников. Говорят, здесь единственное место в Европе, где уцелели древние сорта, известные ещё со времён Древнего Рима и владычества Константинополя.

— Вы на что намекаете, Апполинарий Григорьевич?

— Почему намекаю? — удивился Куликовский. — Я прямо и честно приглашаю вас отметить победу сразу после освобождения Мальты от англичан и возвращении её в состав Российской Империи.

Катерина Орджоникидзе мило улыбнулась:

— Тоже буду с вами честной, Апполинарий Григорьевич. Я очень надеюсь, что знакомство с Его Императорским Высочеством цесаревичем Василием Иосифовичем позволит мне не попасть на каторгу за ваше убийство.

— Какое убийство? — опешил Куликовский.

— Преднамеренное, хладнокровное, совершённое с особой циничностью. Ещё одно неприличное предложение, и я отстрелю вам… хм… гениталии. И добью выстрелом в лоб. Но не сразу, чтобы вы смогли прочувствовать неуместность ваших ухаживаний.