Цесаревич Вася

– Поедешь, но потом. С этим успеется, – отмахнулся император. – Отпуск просил? Вот и будет тебе краткосрочный отпуск до пятого мая. Отдохни, выспись, с девушками в театр сходи. Тебя замечательные девушки с войны дождались, а ты… Нельзя их расстраивать.

– Э-э-э…

– Не подумай, будто я на что-то намекаю, но в мусульманстве с его многожёнством есть нечто притягательное, – Иосиф Первый засмеялся и хлопнул растерявшегося сына по плечу. – Шучу! Но ты их, Вася, не обижай.

– Солдат ребёнка не обидит!

– Офицер.

– Тем более. Но вообще-то шутка прозвучала как угроза. Я пока жениться не собираюсь, молод ещё.

– Да кто же заставляет? Но если что, я тебя поддержу – укрепление династии есть дело государственной важности, – император опять улыбнулся и посмотрел на часы, показывающие половину третьего ночи. – Иди, мать уже заждалась.

К завтраку Василий не проснулся, к обеду тоже, но к ужину был насильно разбужен и подвергся массированному воздействию беспощадной материнской любви. Император отсутствовал, дед с бабушкой с предательским молчаливым одобрением поддерживали Татьяну Николаевну, Артём Сергеев ещё не вернулся из Петербурга, мнением младших сестёр никто не интересовался, так что Красному пришлось смириться с судьбой и стойко держать её удары.

– Василий, завтра с утра мы начнём заниматься твоим мундиром, – сообщила императрица. – Никуда не уезжай.

– Зачем мундир? У меня уже есть.

– Вот это? – серебряная вилка в руке императрицы указала на чуть потёртую, но чистую егерскую форму.

– И парадный тоже.

– Со склада? Пойти на бал в готовом мундире со склада всё равно, что вообще на него не пойти, – тоном прокурора произнесла Татьяна Николаевна. – Ты ещё скажи, что собираешься пойти в повседневной форме и сапогах!

– У егерей высокие шнурованные ботинки, а не сапоги.

Но в целом идея матери Василию понравилась. Форма, конечно же, должна быть не повседневная, а полевая – пропахшая порохом и дымом костров, с дырами от вражеских пуль и осколков. Неплохо бы ещё смотрелась окровавленная повязка на голове или раненая рука на косынке. Желательно левая. Хотя нет, в таком случае она частично перекроет ордена, что ни в коем разе делать нельзя. Какой же героический вид без орденов?

Однако пустые мечты… Но и от бального мундира образца Отечественной войны двенадцатого года решительно отказался. Как-то не представлял себя Вася в коротких штанишках с пуговичками под коленками, в шёлковых чулках и башмаках с пряжками.

– Василий, ты меня опять не слушаешь! – Татьяна Николаевна постучала ножом по тарелке, привлекая внимание сына. – Про что мы сейчас говорим?

– Про парадный мундир.

– Я так и знала, ты меня не любишь и не хочешь слушать. Мы говорим о танцах.

О танцах? Разумеется, о чём же ещё говорить перед балом, не о политике же? Впрочем, танцевать умели оба, как Василий Красный, так и капитан Василий Родионов, причём последний, кроме обязательного вальса, отличался виртуозным исполнением камаринской, гопака и лезгинки, отточив навыки в кружке художественной самодеятельности при гарнизонном доме офицеров. Так что в грязь лицом не ударят!

– Выбор партнёрши для первого танца очень важен, – продолжила императрица. – Вроде бы мелочь, но она оказывает серьёзное влияние на расстановку политических сил как в империи, так и за её пределами.

Ну вот, только обрадовался, что бал не имеет отношения к политике, так выясняется обратное. Причём масштабы…

– А если вообще не буду танцевать? Пусть все кружатся, а я стану приветствовать всех милостивым наклонением головы. В конце концов, это мой праздник, и это меня должны развлекать, а не наоборот.

– Нельзя! Твой выбор сообщит союзникам об одобрении и поддержке и выразит неудовольствие нашим противникам. Кстати, мне нравятся все три представленные тобой кандидатуры, но нужно выбрать только одну. Подойди к этому со всей серьёзностью, Василий!

Младшие сёстры переглянулись и пропели слаженным дуэтом:

– Тили-тили-тесто, жених и невеста!

– Оставлю без сладкого! – пригрозила хулиганкам императрица.

– А нас за что? – удивились сестрички. – Это всё Вася!

Доселе молчавший дедушка Николай Александрович ухмыльнулся:

– А его мы оставим без полусладкого, – и потянулся к графинчику с вишнёвой наливкой.

Вдруг в голове зазвучал голос с ирландским акцентом, слышимый только Красному:

«А что тут думать, босс? Лизавета лучше всех! Выбирай крошку Лиззи, и не ошибёшься!»

Вася нахмурился, отчего младшие сестрёнки скромно и дружно опустили глаза, и мысленно спросил:

«Какого хрена, Патрик? И зачем ты вообще вылез? И почему именно ты?»

«Во-первых, босс, меня тут единогласно выбрали старшим. А появился я потому, что почувствовал твою нерешительность. Мы в ответе за тех, кто нас приручил».

«Мать… в смысле матерь божия! Что там во-вторых?»

«А что во вторых?»

«Если было во-первых, то…»

«Понял, босс! Думал, может, помочь чем смогу».

«К черту такая помощь, Патрик. Ты что, теперь постоянно будешь появляться в самый неподходящий момент?»