Цесаревич Вася (СИ)

Вышинский: — Разумеется, сударыня. Я всегда готов к диалогу, а моё министерство славится своей открытостью.

Ведущая: — Ой, ну зачем так официально? Называйте меня по имени.

Вышинский: — Как скажете, Розалия Самойловна. Но и вас попрошу обойтись без титулования. Имени и отчества будет достаточно. Обстановка вашей студии располагает к неформальному разговору, не правда ли?

Ведущая: — Так оно и есть, Андрей Януарьевич! Располагайтесь в кресле поудобнее, и чувствуйте себя как дома.

Вышинский: — Ну, так какие же вопросы волнуют наших многоуважаемых слушателей? Если это не касается государственных тайн, я готов ответить на любой вопрос.

Ведущая: — А если касается?

Вышинский: — Тогда вопросы будут задавать другие люди, и не мне.

Ведущая: — Страшно.

Вышинский: — В Российской Империи честному человеку бояться нечего. Так чем же, уважаемая Розалия Самойловна, интересуются ваши слушатели?

Ведущая: — В первую очередь, Андрей Януарьевич, они интересуются судьбой участников недавно разгромленного заговора, направленного на убийство императора и свержение самодержавия, и управляемого из-за границы. А во вторую очередь требуют самого строгого наказания заговорщиков, в том числе смертной казни для главных действующих лиц.

Вышинский: — Увы, Розалия Самойловна, но я боюсь разочаровать ваших слушателей недостаточной кровожадностью государя-императора Иосифа Первого.

Ведущая: — Поясните, Андрей Януарьевич?

Вышинский: — Отчего же не пояснить? Охотно поясню. Смертных казней не было, нет, и не будет! Лица, оказавшие вооружённое сопротивление при аресте, уничтожены, а остальных ожидают более или менее длительные сроки заключения и исправительных работ.

Ведущая: — Я правильно поняла, Андрей Януарьевич, что заключение и исправительные работы будут совмещены?

Вышинский: — Совершенно верно, Розалия Самойловна. Они совмещаются в обязательном порядке. Кто не работает, тот не ест! Империя не может себе позволить кормить кучу бездельников в тюремных камерах в ущерб благосостоянию собственного населения. Мы не должны отнимать деньги у законопослушных подданных, чтобы отдать их на содержание преступников. Это, знаете ли, развращает общество и мораль.

Ведущая: — Если смотреть с этой точки зрения…

Вышинский: — С любой точки зрения, уважаемая Розалия Самойловна. Но в то же время Империя понимает ценность каждой человеческой жизни, и предоставляет оступившимся возможность содержать себя посильным трудом.

Ведущая: — Сибирь, шахты, прииски Магадана?

Вышинский: — И вновь вынужден вас разочаровать, уважаемая Розалия Самойловна. Преступники никак не заслужили право работать в указанных вами местах. Туда давно направляются высокооплачиваемые добровольцы, и поверьте, что их доходам могу позавидовать даже я со своим министерским окладом.

Ведущая: — Куда же их тогда, Андрей Януарьевич?

Вышинский: — Я же говорил про посильный труд. Торфоразработки, например, или швейное производство.

Ведущая: — Осужденные будут сидеть за швейными машинками?

Вышинский: — Всё правильно, Розалия Самойловна. Среди них есть люди преклонного возраста, и направлять их на тяжёлые работы было бы в высшей степени не гуманно. А так… почему бы нет?

Ведущая: — То есть, скоро в наших магазинах можно будет купить платье от Льва Бронштейна или Николая Бухарина?

Вышинский: — Платье вряд ли, но армейское нижнее бельё им вполне по силам. А вот со временем, когда приобретут нужную квалификацию… Повторюсь — почему бы нет?

Ведущая: — Я бы купила, так что буду ждать!

Расплачивался за покупки Красный, решительно отвергнув попытки девушек проявить самостоятельность. Он вообще сомневался, что у кого-нибудь из них есть в кошельке больше десяти рублей, и как человек почти пригласивший их в путешествие, чувствовал ответственность за тех, кого приручил. Так-то да, вроде бы сами проявили инициативу и настоятельно потребовали взять с собой в поездку, но…

И чёрт знает что набрали в этой лавке, потому что мальчик на побегушках — двухметровый детина лет тридцати, забил свёртками, пакетами и коробками всё багажное отделение автомобиля. Обошлось, правда, всего в сто двенадцать рублей. И это недорого, потому что по жалобам деда Николая Александровича, бабушка Александра Фёдоровна меньше полутора тысяч за один раз в модных магазинах не оставляла. Воистину говорят, будто жизнь в провинции жизнь гораздо дешевле.

Кстати, не всё свёртки спрятали в машину, а кое-то взяли с собой — у каждой девушки в руках по бумажной сумке на верёвочных ручках. Наверное, там те самые пресловутые ночные рубашки, из которых невозможно выбраться самостоятельно. Что это за одежда такая, требующая помощи постороннего… хм… то есть, не постороннего, а вовсе наоборот, но всё равно помощь? А что если..?

От этих мыслей Васю бросило в жар, и к стойке портье в станционной гостинице он подошёл с пылающими маковым цветом щеками:

— Сударь, нам нужны четыре номера до утра.

Дремлющий портье поднял голову и увидел перед собой лейб-гвардейского офицера с орденами, и трёх хорошеньких девиц чуть в стороне. Естественно, понял неправильно: