Цесаревич Вася

Зачем эту конструкцию нужно было освящать, Василий и сам не знал. Просто показалось, что так будет правильно, да и для самоуспокоения — всё же изделие получилось не самое надёжное, и запас прочности ему не повредит. Магия, она же наука, а чудесами как раз заведует религия. Этой голове кроме голосового сообщения ещё несколько пакетов с бумагами тащить, причём два из них с обещанными докладами. Получил приказ предоставить их в двухнедельный срок? Или в десятидневный? Да неважно…

А после запуска магического некро-курьера получился сюрприз — к позициям вышли китайские парламентёры с белым флагом. Естественно, вышли не сразу. Первая группа переговорщиков в полном составе полегла на минном поле, вторая группа осталась там же, за ней третья, четвёртая и пятая. Лишь шестая добралась, да и то потому, что китайцы старались держаться проторенного неудачливыми предшественниками узкого трёхметрового коридора, обозначенного трупами и воронками.

— Подпоручик, ты китайскую грамоту знаешь? — спросил капитан Ротмистров.

— Шесть диалектов разговорной речи, — признался Красный. — И читать могу. Вот с рисованием иероглифов пока плохо получается, там кроме знания ещё привычка нужна.

— Сойдёт, — кивнул командир роты. — Пойдёшь с нами переводчиком.

— Глянем вражине в глаза, — коротко засмеялся ротмистр Жуков.

— Если позволите совет, Павел Алексеевич…

— Да?

— По китайским традициям таким большим начальникам, как вы с Георгием Константиновичем, не стоит встречаться с какими-то там парламентёрами. Ваш уровень от генерала и выше. А если пойдёте на разговор, то признаете свою ничтожность. Вот как-то так или что-то в этом роде.

— Китайские церемонии, мать их!

— Они самые.

— А ведь подпоручик прав, — согласился Жуков. — Сам посуди, Паша, ты у нас целый капитан лейб-гвардии.

— И что?

— Выше тебя только звёзды.

— И горы, — засмеялся Ротмистров.

— А вот это вряд ли, — вернул улыбку Жуков. — Горы тебе по… хм… по колено, скажем так. Ну или чуток выше.

— Тогда ты иди.

— Вам тоже нельзя, Георгий Константинович, — мотнул головой Красный. — Лучше Куликовского возьму.

— Подпоручик в переводчиках у прапорщика?

— Прапорщик в оруженосцах у подпоручика.

— В принципе, разумно, — согласился капитан. — Только сомневаюсь, что он справится.

— Да ладно вам, Павел Алексеевич, Куликовский неплохой офицер, — заступился за сослуживца Красный. — Он только снаружи выглядит напыщенным болваном, а так…

— Знаток душ человеческих, — опять засмеялся Жуков. — Что скажешь, Павел Алексеевич?

— Да пусть идут вдвоём, — махнул рукой Ротмистров. — В самом деле, не по чину нам с хунхузами разговаривать.

Георгий Константинович зря надеялся, и никуда никому заглянуть не получилось. Китайцы кланялись как заводные игрушки и смотрели себе под ноги, а у единственного, кто не отводил взгляд, глаза на заплывшем лице казались прорезанными болотной осокой. Хоть заглядывай, хоть не заглядывай, всё равно ничего не увидишь. Судя по упитанности, минимум полковник, но на генерала весом пока не тянет. Вот почему у них так, чем жирнее, тем выше звание?

Красный и Куликовский остановились в пяти шагах от кланяющихся парламентёрах. Василий прошептал, почти не разжимая губ:

— Как и договаривались, Поля, молчи с умным видом.

На такое фамильярное обращение, граничащее с оскорблением, Аполлинарий Григорьевич злобно фыркнул и побагровел. Вот, это именно то, что нужно для начала разговора!

Но сам Красный говорить или задавать какие-то вопросы не торопился. Хоть и не курил никогда, но лениво достал из кармана затребованную у ротного командира коробку «Герцеговины Флор», постучал папиросой по ногтю большого пальца, выбивая табачные крошки, и с вопросительным недоумением посмотрел на толстяка. Тот правильно всё понял, и, исчезнув в одном месте, возник перед Василием с зажжённой спичкой, неведомо каким образом оказавшейся в его руке.

Хороший китаец! Правильный китаец! И даже рука со спичкой почти не дрожит.

Вася пыхнул густым папиросным дымом не затягиваясь, и поморщился от неприятного привкуса. И, разумеется, был неправильно понят — толстяк отбросил спичку и низко поклонился:

— Угодно ли будет господину выслушать вызвавшего его гнев этого недостойного Хуа Гофэна?

Переводчик из-за его плеча продублировал:

— Этот гой, господин подпоручик, спрашивает разрешения сделать предложение, от которого вы не сможете отказаться.

Красный решил не афишировать знание китайского языка, и кивнул:

— Эрев тов! ***Добрый вечер*** И что за гешефт хочет сделать ваш начальник?

Кажется, толстяк понимал русский язык, потому что затарахтел не дожидаясь перевода:

— Господин, от имени генерала Ван Дзинвэя этот недостойный полковник Хуа Гофэн покорнейше просит вас объявить провинцию Синьцзян территорией Российской Империи сроком на четыре часа.

— Зачем вам это нужно? — от неожиданного предложения Василий забыл о решении скрывать знание китайского языка.

— Для исполнения воли нашего императора, господин!

— Воля вашего императора заключается в передаче нам целой провинции?

— Всего на четыре часа, о чём мы готовы подписать договор.

— Не понимаю…