Цесаревич Вася

Кстати, именно для таких случаев есть замечательный английский… нет, название и страну происхождения контрабандного материала вслух произносить не стоит. После Большой Войны, Великой Октябрьской Реставрации и последующей за ней интервенции отношения с Туманным Альбионом заморожены, и любые английские товары не то чтобы под запретом, но очень не приветствуются. И это ещё мягко сказано.

Но Кржижановский не из болтливых! Умный сразу поймёт из чего пошит мундир, а глупых на Первомайский бал в Гатчину не приглашают. И эти умные… о, Сигизмунд Доминикович с удовольствием окажет услугу любому, кто в состоянии её оплатить. С наследника престола, разумеется, он денег не возьмёт. Разве что за корсет из китового уса с подбивкой из конского волоса с гривы гнедых ахалтекинских жеребцов-трёхлеток можно взять. И за платиновые пуговицы работы Карла Фаберже. И за… хотя нет, это лишнее.

Да, двадцати тысяч за подарок вполне достаточно. И себе не в убыток, и юноше будет приятно.

Простейшие арифметические действия привели почтенного мастера в ещё более прекрасное расположение духа, и он с довольным видом откинулся на мягкую спинку автомобильного дивана. Прикрыл глаза. Жизнь, несомненно, удалась.

Но через каких-то пять минут Сигизмунду Доминиковичу пришлось очнуться от сладких грёз из-за резкого торможения. Что за чёрт побери? Раньше шоффэр не допускал такой небрежности в вождении.

— Что там, Рудольф?

Впрочем, ответ и не требовался — поперёк дороги стояла машина в полицейской желтой окраске с синей полосой, и жандармы рядом с ней. Почему они, если автомобиль полицейский? Хотя так даже почётнее, потому что не каждый может похвастаться жандармским сопровождением. И ещё кто-то в пятнистой куртке идёт.

Сигизмунд Доминикович опустил стекло и приветливо улыбнулся пятнистому:

— Вас послали меня встретить, юноша?

— Не юноша, а поручик лейб-гвардии Егерского полка! — прозвучала суровая и холодная отповедь.

— Ах да, извините, — спохватился Сигизмунд Доминикович, прекрасно понимающий, что в столь юном возрасте трепетно относятся к званиям, регалиям, и прочим знакам отличия. — Я поставщик двора Его Императорского Величества Кржижановский Сигизмунд Доминикович. К вашим услугам.

Юный гвардейский офицер понял невысказанный вопрос, и ответил:

— Это неважно.

Почтенный мастер удивился и повторил:

— Этто Неважно? Вы финн, сударь?

— Имеете предубеждение против малых народностей империи, господин Кржижановский?

— Наоборот, очень к ним расположен, — смутился Сигизмунд Доминикович.

Хотя его удивление было понятно — после событий семнадцатого года Великое Княжество Финляндское прекратило своё существование, став частями Кольской и Карельской губерний, и финны получили статус неблагонадёжных. Им запретили служить в армии и занимать государственные должности, и крайне неохотно принимали на промышленные предприятия, за исключением деревообрабатывающих. И вообще старались использовать их только в сельском хозяйстве. К слову сказать, сами финны этих запретов и ограничений не заметили, продолжая вести привычный образ жизни на лесных хуторах, а пострадали многочисленные шведы бывшего Великого Княжества.

— А если наоборот, то прошу пересесть в нашу машину, — поручик указал рукой на полицейский автомобиль, возле которого недобро поглядывали по сторонам два шкафообразных жандарма.

— За что? — побледнел Сигизмунд Доминикович. — Я еду по важному государственному делу. Меня вызвала Её Императорское Величество Татьяна Николаевна.

— Слово и дело государево! — рявкнул лейб-егерь.

Господин Кржижановский побледнел ещё больше, и едва не упал в обморок. Наверное, генетическая память дала о себе знать. Он мелко-мелко закивал, безуспешно стараясь не стучать зубами:

— Тогда конечно… тогда да… тогда я завсегда…

— Да вы не пугайтесь, это не арест, — лейб-гвардии поручик достал из внутреннего кармана куртки толстый конверт, запечатанный сразу пятью сургучными печатями. — Вскроете в Оренбурге.

— Постойте, но зачем мне в Оренбург? Я должен построить парадный мундир для Его Императорского Высочества Великого Князя Василия Иосифовича! Не нужно мне в Оренбург!

Лейб-егерь покачал головой и крикнул жандармам:

— Господа, кажется, здесь нужен переводчик с русского языка на… Вы какой лучше всего понимаете, Сигизмунд Доминикович?

— Постойте! — воскликнул господин Кржижановский при виде плотоядно ухмыляющихся жандармов. — Что же вы сразу не сказали, что это дело особой государственной важности?

— Я сказал.

— Простите, не расслышал от волнения и большого почтения к государю-императору. Ведь это он даёт мне поручение?

— Во многих знаниях многие печали, господин Кржижановский. Но прежде чем приступите к его исполнению, распишитесь здесь, вот здесь, и ещё тут.

— Что это?

— Подписка о неразглашении, разумеется. Надеюсь, вы догадываетесь о карах за излишне длинный язык?