Цесаревич

– Про Ярославль толком не знаю, слухов много, но по делу никто ничего не говорит. В Туле же его заинтересовали железоделательные заводики. Вон один заводчик из числа бывших государевых крестьян к нему уже три раза приезжал.

– Кто таков?

– Никитка Ануфриев сын Демидов. Ничем особым не отметился, и почему выбор Петра пал на него, мне неведомо. Полагаю, что случайно.

– У братика и случайно?

– Все может быть, – пожал плечами Василий. – В конце концов, несмотря на всю его разумность, ему всего шестнадцатый год идет. Так что все возможно. Нам же эта затея только на руку. До Тулы он, может, дорогу и не дотянет за нынешний год, а вот с мостом через Оку может успеть. Он ведь его хочет деревянным поначалу делать, а потом рядом не спеша каменный строить. А без даже деревянного моста нам много возиться придется – наплавную переправу делать.

– Это да, это хорошо, – кивнула Софья. – Ты только смотри да подгадывай так, чтобы все войска с собой не прихватить.

– Опасаешься, что попытается силой власть взять?

– Опасаюсь, – кивнула царевна. – Вон и шалаву себе рыжую завел. В постель затащил. Как бы намекая, что в любой момент жениться может. А значит, заявить о себе как о взрослом муже, которому регент не нужен.

– Так безродная же девица! – возмутился Василий. – Не посмеет он на ней жениться. Держит для утех, да и только.

– Так открыто? – улыбнулась Софья. – Мы вон с тобой людям не открываемся, чтобы лишнего чего говорить не стали, а братик взял себе эту рыжую бестию и живет с ней, ничего не стыдясь. Зачем? Он ведь ничего просто так не делает.

– Влюбился он. Вот страсти голову и морочат.

– Возможно… – кивнула царевна. – Но если влюбился, то отчего в жены ее не берет? Мне доносили, что она уже от него понесла, из-за чего братик мой развел беготню. Все это неспроста. Чую – дразнит он меня.

– Душа моя, – улыбнулся Василий, – я говорил с Натальей Кирилловной по этому вопросу. Она ведь и сама переживает из-за этой безродной кошки.

– И что она сказала?

– Что у нее с Петром был разговор, и он-де чуть ли не грубым манером ей ответил, ссылаясь на то, что с возрастом ума лишаться стала.

– Вот как? – удивилась Софья.

– Именно. Петр ей пообещал, что никаких намерений жениться на Анне у него нет, и та об этом знает. У них просто любовь, которой ему не хочется стыдиться. Вероятно, лавры Людовика XIV Французского прельщают. Уверен, что Франц Лефорт, ныне служащий ему, поведал вашему брату о Париже не меньше, чем мне. А там много изысканных и утонченных отношений вне банального и пошлого брака.

– То Петр, а это рыжая шалава? Ведь если родит, да ребенок выживет, может и уломать братика. Особенно если мальчика.

– Наталья Кирилловна и с ней беседовала, после чего успокоилась, – усмехнулся Василий. – Твой братец, как оказалось, еще в первую ночь все доходчиво объяснил.

– И она согласилась?

– А чего ей не согласиться? Царевич ведь. Прижить от него детей – благое дело. Тем более что он ее полностью на содержание взял и пылинки сдувает.

– Да уж… – покачала головой Софья. – А что еще кроме дороги он затевает в нынешнем году?

– Ничего особенного. Затевает новую лесопильную мануфактуру в Переславле, купил пороховые мельницы и бумагоделательную мануфактуру на Яузе, стекольный заводик в Измайлово и так далее. Какая-то совершенно безобидная возня.

– Погоди, – напряглась Софья. – Ведь завод стекольный в Измайлово был казне приписан. Как он его купил?

– Он предложил за него хорошие деньги. А они нам нужны в предстоящем деле. Тем более что заводик был захудалым. Чего бы и не продать? Пусть лучше заводами занимается да дороги с мостами сооружает, чем с нами бодается за право сидеть на престоле. И нам польза, и ему занятие.

– Что правда, то правда, – усмехнулась Софья. – Только не нравится мне это все. Не знаю почему, но не нравится. Вроде делом хорошим занимается и со мной он вежлив, но… что-то во всем этом не так. Взгляд у него совершенно недетский. Пугающий.

– Душа моя, так и что с того? Пока он слишком слаб. Бояре на нашей стороне, даже те, что хотели бы Нарышкиных поддержать. Ведь мал еще братик твой, мал. Да вон с рыжей учудил. Даже союзники Нарышкиных обиделись, так как надеялись, что кого из их рода Петр возьмет в жены. А потом воинская слава да надежные войска позволят венчать тебя на царство, и никто этому уже помешать не сможет.

– Твои слова да Богу в уши, – тяжело вздохнув, произнесла Софья. – Ты уверен, что братец эту рыжую шалаву в жены не возьмет?

– В таком деле нельзя быть абсолютно уверенным, – уклончиво ответил Василий. – Но…

– Тогда вот что, – потерев переносицу, перебила его Софья. – Поговори с боярами. Расскажи им по секрету, что Петр собирается на этой рыжей жениться да католичество принять.

– Так она же протестантка, – поправил возлюбленную Василий.

– Скажи, что протестантка. А потом попугай о том, как их веру и интересы будут после этого ущемлять.