Цетаганда

– Это не моя вина. Просто все оказалось немного сложнее, чем я ожидал.

– Помнишь тот раз в Форкосиган-Сюрло, когда мы нашли партизанский склад с оружием и ты уговорил нас с Элен помочь тебе раскочегарить старый аэротанк? И как мы въехали на нем в сарай? Мать держала меня потом под домашним арестом месяца два, не меньше.

– Нам тогда было по десять лет, Айвен!

– Я помню это так, словно все было вчера. Ну, позавчера.

– К тому же сарай так и так готов был развалиться. Мы только сэкономили на сносе. Черт, Айвен, да пойми ты: сейчас это серьезно! Не сравнивай это с… – Майлз осекся, поскольку Форриди распустил своих людей и, улыбаясь, повернулся к своим молодым подопечным.

Чего Майлз совсем не ожидал увидеть под куполом, так это огромной надписи, пусть выполненной из цветов – она покрывала почти весь заключенный под силовым куполом склон холма, превращая его в замысловатый лабиринт: «149-я ежегодная выставка биоэстетики, класс А. Посвящается памяти Леди-Небожительницы».

– Аут-женщины тоже состязаются здесь? – поинтересовался Майлз у Форриди. – Мне казалось, это было бы вполне в их стиле.

– Если бы так было, никто не смог бы составить им конкуренции, – ответил тот. – У них своя ежегодная выставка, в Райском Саду, но до окончания официального траура она закрыта.

– Значит… Эти гем-леди только имитируют своих аут-родственниц?

– Скорее, пытаются. В общем, вы правильно поняли правила этой игры.

Экспонаты гем-леди выставлялись не аккуратными рядами; каждый занимал угол или изгиб дорожки. Майлз представил себе, какая закулисная борьба идет за выигрышное место для экспоната и что в смысле статуса дает выигрыш в этой борьбе. Впрочем, до смертоубийства эта борьба доходит вряд ли. Скорее, все ограничивается моральным уничтожением, подумал он, уловив обрывки разговоров зрителей из гемов.

Первым на глаза ему попался огромный аквариум. Рыбки в нем отличалась окраской, в точности воспроизводящей раскраску одного из гем-кланов: светло-голубую, желтую, черную и белую. Рыбки кружились в веселом хороводе. Все это было бы не так оригинально, когда бы автором этого произведения не оказалась топтавшаяся рядом девчушка лет двенадцати. Она со своим экспонатом служила как бы талисманом для более серьезных изделий старших леди ее клана. «Дайте мне еще лет шесть, и вы еще увидите!» – как бы говорила ее улыбка.

Синие розы и черные орхидеи были здесь самым привычным делом и служили, скорее, обрамлением более экзотических экспонатов. Совсем маленькая девочка прошла мимо них за своими гем-родителями, таща на золотом поводке за собой единорога в полметра ростом. Даже не экспонат, скорее сувенир, насколько понял Майлз. В отличие от хассадарской Сельскохозяйственной выставки, утилитарная польза здесь в расчет не принималась. Скорее, она считалась здесь недостатком. Гем-леди соревновались в искусстве, а жизнь служила им рабочим материалом.

Они задержались посмотреть на сад с балкона. Внимание Майлза привлекло что-то зеленое у их ног. По штанине Айвена полз вверх клубок листьев и тонких побегов. На ветвях распускались и закрывались алые цветы, наполнявшие воздух изысканным ароматом, хотя вид у них был довольно плотоядный – ни дать ни взять голодные рты. Майлз завороженно смотрел с минуту, потом негромко окликнул:

– Эй, Айвен! Не шевелись, но посмотри на свою левую ногу.

На глазах у Майлза еще один побег нежно обвился вокруг колена Айвена и полез дальше вверх. Айвен покосился вниз и вздрогнул.

– Черт, что это? Сними это с меня!

– Вряд ли это ядовито, – не очень уверенно заявил Форриди. – На всякий случай не шевелитесь.

– Наверно… Я думаю, это какая-нибудь ползучая роза, – предположил Майлз и осторожно, чтобы не уколоться о шипы, протянул к растению руку. – Разве не прелесть? – Должно быть, эти их растения могут передвигаться. Полковник Форриди сделал нерешительный предостерегающий жест.

Однако прежде чем он успел рискнуть и дотронуться до розы, к ним подбежала полная гем-леди с корзинкой в руках.

– Ах, вот ты где, поганка! – вскричала она. – Прошу прощения, сэр, – обратилась она к Айвену и, даже не посмотрев на него толком, торопливо склонилась к его ботинку и начала распутывать свою подопечную. – Боюсь, перестаралась утром с азотом… Роза с явной неохотой отцепилась от Айвена, после чего была бесцеремонно водворена в корзинку, в компанию нескольких таких же, отличавшихся лишь по цвету: розовых, белых, желтых. Женщина, заглядывая под скамейки и кусты, поспешила дальше.

– Ты ему, наверное, понравился, – предположил Майлз. – Может, от тебя пахнет по-особому?

– Заткнись, – огрызнулся Айвен. – А то искупаю тебя в азоте и суну в… Господи Боже, это еще что?

За поворотом дорожки, посреди небольшой полянки росло стройное деревце с листьями в форме сердца, трепещущими на изогнутых под тяжестью круглых плодов ветвях. Плоды мяукали. Майлз и Айвен подошли поближе.

– Ну… Ну это уже ни в какие рамки не лезет, – пробормотал Айвен.