Цетаганда

— Не знаю пока. Но, думаю, ты согласишься, что тихое решение проблемы предпочтительнее, а?

— Ну ладно. — Айвен, пожевав нижнюю губу, покосился на карту. — Когда мы доложим обо всем?

— Не теперь. Но мне кажется, нам стоит записать все. Не откладывая. — На всякий случай, чтобы те, кто придет за ними, — Майлз надеялся, что не после их смерти, — по крайней мере имели шанс разобраться в том, что случилось.

— Я-то делаю это с самого начала, — мрачно сообщил Айвен. — Записи заперты в моем столе.

— Вот как? Хорошо. — Майлз поколебался немного. — В разговоре с полковником Форриди ты не подкидывал ему мысли о том, что за Йенаро стоит кто-то высокопоставленный?

— Не совсем.

— Тогда я попросил бы тебя поговорить с ним еще раз. И постарайся как-нибудь навести его на сатрап-губернаторов.

— Почему бы тебе самому не поговорить с ним?

— Я… я не готов. Не сегодня. Я должен все переварить. И формально он является моим служебным начальником здесь. Мне бы не хотелось… гм…

— Тебе бы не хотелось самому врать ему? — договорил Айвен невинным тоном.

Майлз скорчил недовольную мину, но возражать не стал.

— Видишь ли, благодаря моему социальному положению мне открывается такой доступ к этому делу, какой и не снился любому другому офицеру Имперской безопасности. Мне бы не хотелось упустить такую возможность. Но это же меня и ограничивает: мне некогда заниматься рутинной работой. Мне нужно пользоваться своими сильными сторонами, в то время как другие пусть компенсируют слабые.

— Ладно, — вздохнул Айвен. — Так уж и быть, поговорю с ним. — Утомленно застонав, он поднялся из кресла и побрел к двери. — Вся сложность, приятель, — бросил он через плечо, — заключается в том, что, пока ты изображаешь из себя паука, плетущего свои сети, кто-нибудь рано или поздно вполне может добраться по этим нитям до тебя. Такая мысль тебе в голову не приходила? И что ты будешь делать тогда, лорд Умник? — Он поклонился с убийственной иронией.

Майлз зарычал и снова вызвал на дисплей список.

На следующее утро посла Форобио оторвали от сделавшегося уже привычным завтрака с молодыми барраярскими посланниками. Ко времени его возвращения Майлз и Айвен уже покончили с едой.

Вместо того чтобы сесть за стол, посол немало озадачил Майлза заявлением:

— Лорд Форкосиган, к вам неожиданный гость.

Сердце Майлза чуть не выскочило из груди.

«Райан здесь? Не может быть…»

Мгновенно окинув взглядом свой мундир (знаки различия на месте, ширинка застегнута), он позволил себе спросить:

— Кто, сэр?

— Гем-полковник Даг Бенин из Имперской безопасности Цетаганды. Офицер среднего звена, ведающий внутренними делами Райского Сада. Он хочет побеседовать с вами наедине.

Майлз постарался казаться невозмутимым.

«Что-то не так? Скорее всего ничего. Успокойся».

— Он не сказал, по какому поводу?

— Насколько я понял, ему поручено расследование обстоятельств давешнего самоубийства этого раба, ба. И конечно, ваши… гм… необдуманные действия привлекли его внимание. Да вы, наверное, и сами уже жалеете, что нарушили порядок церемонии.

— Значит, мне стоит поговорить с ним?

— Мы решили оказать ему такую любезность. Мы проводили его в маленькую гостиную на первом этаже. Разумеется, она прослушивается. В помещении также будет находиться один телохранитель. Мы далеки от того, чтобы подозревать Бенина в убийственных намерениях, скорее, это должно напоминать ему о вашем статусе.

«Мы решили…» Значит, полковник Форриди, которого Майлз так еще и не встречал, а возможно, и Форобио будут слышать каждое слово. Вот черт!

— Очень хорошо, сэр. — Майлз встал и последовал за послом. Айвен смотрел ему вслед с видом человека, произносящего: «Я же говорил».

Маленькая гостиная оказалась таковой и на самом деле: небольшая, уютно обставленная комната для приватных переговоров с глазу на глаз — если не считать, конечно, незримо присутствующей посольской службы безопасности. Гем-полковник Бенин, похоже, не имел ничего против того, чтобы записывалось все, что скажет он. За дверью их ожидал барраярский гвардеец — он молча пропустил внутрь посла и Майлза и вновь занял свой пост. Он был высок и плечист даже для барраярца; лицо его не выражало ровным счетом ничего. Он носил знаки различия старшего сержанта и нашивку корпуса коммандос, по которой Майлз заключил, что безразличный вид всего лишь маска.