Цезарь

Зададим предварительный вопрос: отдавал ли Юлий Цезарь с самого начала предпочтение театру военных действий в Галлии? Его власть в Цизальпинской Галлии, области, богатой воинами и зерном, позволяла направиться либо в Иллирик, либо в Косматую Галлию.[262] В то время, в начале 61 года, область Иллирика внушала особые опасения: племена даков, объединенные под властью царя Буребисты, осмелились выйти из своих горных лагерей и стали угрожать Аквилее и даже Иадеру (Задар). Риму — а значит, и Цезарю — нужно было изгнать дакские племена из Северной Италии и Далмации и утвердить буферную провинцию между Италией и Дунаем. Однако Буребиста остановил свое продвижение, угрожавшее стратегическим и торговым интересам римских правящих классов, вернулся к своим «святилищам» в Трансильванию и в марте 59 года повернул на восток, начав свой «Drang nach Osten», в результате которого в 43 году разрушил Ольвию (Одессу) на Черном море.[263]

Таким образом, у Цезаря оставалась более серьезная забота — Нарбонская Галлия, жемчужина среди западных римских провинций, особая сфера интересов всадников, которые даже грубыми методами сумели если не установить в ней полный порядок, то хотя бы привести ее в приличное состояние. Оказавшись под угрозой в результате миграций германских племен, стремившихся перейти через Рейн, эта провинция должна была получить защиту от их алчных намерений. Таким образом, жребий был брошен быстро: именно Косматой Галлии — Галлиям[264] — было суждено в течение последующих восьми лет служить трамплином для Цезарева честолюбия.

Глава I ХАРИЗМА ПОЛКОВОДЦА

Приобрел ли Цезарь талант завоевателя или родился с ним? Несомненно, он с должным пылом занимался устроением своей карьеры и уверенно проходил все ее ступени, умея в трудное время избегать подводных камней. Итак, на пять лет он стал проконсулом Косматой Галлии, не оценив полностью все подстерегающие его там опасности, которые соответственно угрожали и его положению в государстве. Ему предстояло оказаться лицом к лицу с необходимостью завоевывать страну, которую он плохо знал. Ему предстояло помериться силами с отважным и многочисленным противником. Волей непредвиденных обстоятельств ему суждено было преподнести в дар Риму провинцию, которой тот не ожидал, а самому Цезарю эта провинция должна была обеспечить власть и славу, то есть те два рычага, без которых нельзя было подчинить себе государство.

Сенатор по определению должен иметь склонность к командованию армией и обязан откликнуться на любое предложение сената подавить восстание местных племен, а порой и вести войну на уничтожение, даже если его военный «багаж» весьма невелик. Высшее политическое сословие в государстве оставалось также высшим военным сословием. Конечно, каждый промагистрат[265] имел свой совет (consilium), в который входили военные трибуны и центурионы, по большей части старые вояки, заработавшие отличия на полях сражений, а не в кулуарах сената или в укромных уголках альковов. Так что решения могли и даже должны были приниматься с их участием. Цезарь, конечно же, созывал свой совет, излагал перед ним в подробностях сложившееся положение и сообщал о своем решении. Совет удовлетворялся тем, что одобрял решение своего руководителя, который и брал на себя полную ответственность за военные действия и поручал легатам исполнение своих приказов[266]. Однако чаще всего он действовал сам, например[267], он сам принимает решение продвигаться в направлении Скальдиса (Шельды), и это главенство военачальника выражается в том, какое значительное место занимает сам Цезарь в тексте «Записок о Галльской войне». Как главное действующее лицо он является движущей силой каждого события, решение о котором он принимает в одиночку, но это не значит, что необдуманно.

Он не жалеет времени на предварительные расспросы, например, находясь у треверов, справляется о путях доступа[268]; поручает убиям разослать многочисленных разведчиков, чтобы получить от них донесения[269]; при случае сам опрашивает пленных[270]. Так что Цезарь никогда не принимает необдуманных решений, он приходит к ним логичным и рациональным путем. Например, у Цезаря было «немало оснований» ожидать еще более серьезного восстания в Галлии[271]. «По двум причинам» он решает переправиться через Рейн[272]. Он умеет выиграть время, чтобы подумать[273]. Иногда он решает отложить сражение[274], но обычно, если идея сражения уже ясно сформулирована, он без колебаний наступает[275]. Цезарь сообщает легатам и квестору о своем решении ни на день не откладывать сражение[276]; иногда быстрые действия оказываются единственным средством спасения армии[277]. Если бой начат, его следует энергично закончить[278], ибо успех, по мнению Цезаря, зависит от стремительности[279] и неожиданности.[280] Цезарь предпочитает передвигаться быстро, и этому обязан большей частью своих успехов:[281] он никогда не дает передышки побежденному противнику.[282]