Цезарь

При определенных благоприятных условиях имитация со временем восстанавливает связь времени, вправляет его суставы, как сказал бы персонаж одного известного драматурга.

Личность, адекватная времени и месту, добивается порой больше, чем возмутитель спокойствия, но и деяния его бывают не менее разрушительны для Традиции, поскольку он не является чужеродным телом, а плотью от плоти своего рода, племени, города. И как вирус поражает клетку за клеткой общественного организма. Процесс поначалу идет незаметно, но со временем болезнь становится явной, и даже отсечение пораженного органа не помогает — метастазы уже распространились по всему телу.

Личность Цезаря настолько богато освещена современниками и следующими за ними поколениями подражателей, почитателей или хулителей, что сквозь ее призму вполне можно вычленить любую часть спектра некоего самодостаточного мироустройства, которое можно назвать одним словом — Рим.

Пролог Почему Цезарь?

Неумолимое движение времени подобно волнам — на песок берегов истории выносятся ракушки, галька, иногда янтарь, а после бурь и обломки крушений… Но остаются только песок и камни на песке. С каждой волной камней все меньше и меньше. Одни уносит вода, другие погружаются в зыбучую топь забвения. Появляются новые камешки — их ждет та же судьба. Но среди бескрайней глади можно разглядеть валуны, перед которыми, казалось, бессильны вода и ветер времени.

Можно ли сравнить Гая Юлия Цезаря с таким валуном? Вполне!

Знаковая фигура, своего рода «точка сборки» западной цивилизации, хотя некоторые апологеты изо всех сил пытаются возвести ее истоки ко временам греческих демократий. Однако именно цезаризм стал движущей силой развития Европы на многие века и тысячелетия, а всяческие умаления роли личности в истории и реверансы в сторону масс — всего лишь смазка для колесниц, которые влекут пасомые народы.

Беллетристическая героизация Цезаря во многом определила его образ в обыденном сознании — великий деятель, вершитель великих деяний во времена великих событий. В отличие от многих других, которые запомнились лишь одной или двумя характерными чертами, как правило, злодейского свойства, Гай Юлий вполне человечен. Противоречивая натура и, как говорится, находка для творческого пера.

Любителя исторических разысканий подстерегает опасность разочарования — при ближайшем рассмотрении или чрезмерном погружении в источники Цезарь в какой-то миг может показаться весьма скучной персоной, которая во многом подчинялась обстоятельствам и лишь в редких случаях подчиняла обстоятельства своей воле. Действительно, почему именно он так основательно запечатлелся в массовом сознании, а не Помпей, прозванный Великим, или чудовищно богатый Красс, победитель Спартака? Ведь это были деятели, вполне равные ему по способностям и силе. А Сулла, диктатор, чьи деяния запустили механизм окончательного демонтажа Республики? А хитроумный политикан Цицерон, которого мы вспоминаем только как учителя ораторского мастерства? Принципиальнейший до оскомины Катон?

Неужели они остались только фоном, декорацией для главного героя лишь потому, что в итоге проиграли Цезарю и, несмотря на былые заслуги, так и остались в его тени? Вполне возможно.

Или же потому, что Цезарь забил последний гвоздь в гроб Республики и был потому возвеличен имперской пропагандой своих «потомков» на троне? Вполне вероятно.

Но, скорее всего, дело не только в этом. История Рима насыщена событиями и персонами, которым уместно определение — судьбоносные! Именно судьбоносные, поскольку облик современного мира, без всяких преувеличений формировался в ту эпоху. Не появись Римская империя именно в том виде, в котором она возникла, — не появилась бы христианская Европа. Достаточно выдернуть ту или иную фигуру из длинной истории сначала царского, а потом республиканского периода, и можно предположить, что история пошла бы другим путем. К подобным допущениям любят прибегать авторы остросюжетных произведений. Путешественники во времени случайно или намеренно меняют ход истории. Или же автор попросту описывают мир, альтернативный нашему, в предыстории которого изначально не было того или иного персонажа. Причины, по которым пишутся, издаются и читаются подобного рода произведения, достойны отдельного рассмотрения, которому нет места в этой книге. Скажем только, что есть основание предполагать, что речь может идти о неких психофизиологических механизмах, в основе которых лежит комплекс вины, подсознательное стремление вернуться назад и исправить содеянное. Невозможность этого, в свою очередь, и порождает компенсаторный механизм, которым умелые манипуляторы могут воспользоваться для разрушения представлений о Провидении.