Цезарь

А пока он портил отношения с сицилийцами, римляне оправились от поражений. И Пирру снова пришлось вступить с ними в сражение. Но на этот раз они уже знали, как одолеть слонов. И в 275 году до P. X. во время битвы у города Малевентума они остановили атаку слонов, забросав их копьями. Слоны испугались, повернули назад, и начался хаос… Плутарх такими словами подвел итог этому сражению: «Это не только принесло римлянам победу, но и решило спор о том, кому будет принадлежать верховное владычество над Италией. Доказав в этих битвах свою доблесть, они обрели уверенность в своей мощи и, прослыв непобедимыми, вскоре захватили всю Италию, а через некоторое время и Сицилию».[17]

Пирр покидает Италию и возвращается в Эпир зализывать раны и копить силы. Через пару лет он снова готов к новым авантюрам. Он идет на Македонию и захватывает ее. Но этого ему мало — следующий бросок на Спарту. И здесь победа за победой. Кажется, теперь уже его не остановить. Он движется к Аргосу, но здесь Пирра и настигает судьба в лице старухи, бросившей в него с крыши черепицу. Черепица перебивает царю позвоночник, и его, беспомощного, тут же добивают.

По сравнению с Юлием Цезарем жизнь Пирра представляла собой путь от победы к победе, и гибель в бою на первый взгляд почетнее, нежели быть зарезанным твоими же вчерашними друзьями… Однако царь Эпира при всей грандиозности его замыслов представлял собой типичного героя древности, который в лучшем случае повторил бы путь Александра Македонского или другого великого завоевателя. Возможно, он сумел бы даже захватить Карфаген. Но, будучи героем-одиночкой, ему суждено было лишь оставить яркий след в истории, и ничего более. Он воевал и побеждал ради того, чтобы воевать и побеждать. Тогда как деятели Рима, не менее, а может, и более честолюбивые, были, если можно так выразиться, «системными героями», вне римской традиции себя не видевшие.

Несмотря на столь трагичный финал, Пирра считали одним из самых выдающихся военачальников той эпохи. Неудивительно, что полвека спустя один знаменитый главнокомандующий признает, что царь Эпира как полководец превосходил всех своим опытом и талантами.

Имя этого главнокомандующего — Ганнибал.

Канны

Когда Пирр вынужден был покинуть Сицилию, по преданию, глядя на удаляющуюся землю, сказал соратникам: «Какое ристалище для состязаний оставляем мы римлянам и карфагенянам, друзья!»

Но в те годы не надо было обладать пророческим даром, чтобы предвидеть столкновение между Карфагеном и Римом. Двум медведям в одной берлоге, а вернее — двум акулам в одном водоеме становилось тесно.

Апеннинский полуостров уже находился под владычеством римлян, им осталось перебраться через Мессинский пролив, чтобы захватить процветающую Сицилию. Они наращивали свое влияние на греческие города, к большому неудовольствию Карфагена, считавшего Сицилию стратегически важной для себя сферой интересов.

Так называемые Пунические войны описаны и исследованы многочисленными историками Древнего мира, а также специалистами по военной истории. Римляне называли карфагенян финикийцами (poeni), отсюда и название — «пунические». В нашей памяти, естественно, сохранились лишь несколько имен и пара географических названий. Но именно в итоге этих трех войн Рим превратился в сверхдержаву, а фактически — в империю. Поэтому, не вдаваясь в детали, попробуем вспомнить основные события того времени.

Первая Пуническая война началась в 264 году до P. X., когда сицилийский город Сиракузы, а также армия карфагенян осадили город Мессана. Мессанцы обратились за помощью к Риму, войска Республики высадились на Сицилии и наголову разгромили карфагенян и сиракузцев. Вскоре они заключили мир с правителем Сиракуз, тираном Гиероном, и закрепились на острове. Имея такой плацдарм, а по сущности — военную базу, римляне решили все свои проблемы как с пополнением живой силы, так и с фуражом. Через пару лет они настолько усилили свои позиции на Сицилии, что осадили город-крепость Акрагант. Карфагенцы продержались полгода в осаде, но город все же пал, и они отступили за западную оконечность Сицилии, к укрепленным портам. Терпя поражения на суше, карфагенский флот стал беспокоить римлян, нападая на слабо защищенные территории Апеннинского полуострова и Сицилии.

Рим отвечает на вызов и строит флот, выставляя сто двадцать боевых судов против карфагенского флота. И все же силы на первый взгляд неравны: для Карфагена море — родная стихия, его опыт в морских сражениях несравним с Римом — новичком в мореплавании. Ко всему еще римские корабли уступали карфагенским по быстроходности и маневренности. Считалось, что римляне вообще научились строить боевые корабли после того, как за несколько лет до начала войны одно карфагенское судно, выброшенное на берег, было взято за образец. Первое же сражение с частью римской эскадры вблизи Липарских островов, казалось бы, свидетельствует о неминуемом поражении Рима — карфагеняне расправляются с противником, как голодные акулы с мелкой рыбешкой.