Цезарь

В 74 году до P. X. неугомонный Митридат снова вторгается в Азию, угрожая римским союзникам, и без того не очень-то надежным. Они начинают колебаться: не переметнуться ли опять к Митридату?

Цезарь бросает учебу и, добравшись до Азии, быстро формирует из гарнизонов, стоящих в городах, войско и дает отпор врагу. Понтийская армия, по всей видимости, была уверена, что больших сил римлян в этом регионе пока еще нет и они успеют вернуть утраченные в первую войну территории. Наверное, встреча с воинством Цезаря была настолько неожиданной, что инициатива была утеряна и сражение кончилось полным разгромом.

Если у кого-то из союзников были планы сдать города Митридату, то после победы Цезаря эти мысли быстро испарились. Уверенность Цезаря в своем великом предназначении явно окрепла, он понял, что может разобраться с проблемой не только словом, но и мечом. Но вместо того, чтобы отплыть сразу в Рим и вкусить заслуженный почет, он снова отправляется на Родос, продолжить учебу у Молона. Желание, чтобы слава опережала его? Или трезвое понимание, что сулланцы не простят ему успех?

Тем не менее вскоре он прерывает занятия и спешно возвращается в Рим.

Появилась вакансия на жреческий пост.

Гай Аврелий Котта, который дважды повлиял на судьбу Цезаря при жизни, изменил ее и в третий раз — после смерти. Он был членом жреческой коллегии понтификов, а когда скончался, коллегия проголосовала за то, чтобы Цезарь занял его место. Здесь есть о чем поразмыслить любителям исторических загадок, возможно, здесь таятся сюжеты для беллетристов или мистиков, но это все-таки вне канвы нашего повествования…

Место сулило блестящую карьеру — в коллегию из пятнадцати понтификов входили представители самых знатных семей, попасть в нее — все равно что в ныне забытую номенклатуру высшего партийного состава бывшего СССР. Несмотря на все дополнительные препоны, которые Сулла установил для подъема по карьерной лестнице, от понтифика дойти до консула было проще, чем начинать с первых ступенек.

Вернувшись и вступив сан, Цезарь тем не менее продолжает выступать в суде. На сей раз обвинителем против Марка Юнка, которого вифинцы уличили в вымогательстве. К этому времени, в 74 году до P. X., царь Никомед умер и, не имея наследника, завещал свое царство Риму. Злоупотребления наместника, и при царе-то особо не церемонившегося, стали невыносимыми.

Современные историки полагают, что и этот процесс он проиграл, так как против награбленного в провинции золота мало кто мог устоять. Тогда же Цицерон испортил ему настроение репликой о Никомеде. Но авторитет Цезаря настолько велик, что шуточки завистников уже не могут его остановить. Он впервые выставляет свою кандидатуру на общественную должность военного трибуна. В отличие от народных трибунов, военные занимались исключительно армейскими делами. Если прибегнуть к аналогиям, то это была первая ступень карьеры на пути к высшим военным или общественным должностям, а заодно проверка молодых честолюбцев, пользуются ли они расположением электората или нет.

Цезарь становится военным трибуном.

Поскольку не сохранилось никаких сведений о том, что он был откомандирован, как полагается, на службу в провинцию, то историки делают вывод, что он служил в Италии, причем не исключено, что под командованием Марка Лициния Красса.

Дело в том, что именно в это время судьба Республики снова повисла на волоске.

Рабы и гладиаторы

Рабовладение, составляющее основу экономического развития человечества на протяжении многих веков, а вернее, даже нескольких тысячелетий, моралистами клеймилось позором, наверное, с момента его возникновения. Институт рабства, в зависимости от времени, места и законодательной специфики, мог варьировать взаимоотношения между хозяином и рабом — от патриархальных, почти семейных до жесткой и чаще всего жестокой эксплуатации обезличенных групп людей, лишенных каких-либо прав.

В наши дни, когда торжествует не менее обезличенный гуманизм, а борьба за права человека, не предполагающие формирование в нем одновременно и обязанностей, порой принимает характер фарса, говорить о рабстве как о неизбежной манифестации человеческого неравенства просто неприлично. Насильное принуждение к рабству, вне всякого сомнения, отвратительно, рабство добровольное отвратительно вдвойне. Но как это объяснить бедняку, который поставлен перед выбором — или умереть с голоду, или идти в услужение к тому, кто накормит тебя и даст крышу над головой? Что делать с захваченными в плен солдатами врага, который грабил и насиловал, убивал и разрушал? Убить всех в назидание другим или содержать в заключении? Так ведь тюрем и концлагерей для такого количества людей в те времена просто не было и кормить пленников, в то время как своим не хватает, — реально ли это?