ЦЕЗАРЬ АВГУСТ

Октавиан блистал на заседании своим отсутствием; даже в Риме он не удостоил быть в этот критический момент.²⁰⁰ Однако, воротившись в Рим, Октавиан созвал сенат и явился на его заседание в окружении солдат и своих приверженцев: сенаторы должны были сразу понять, на чьей стороне сила. Заняв место между консулами, Октавиан произнес обвинительную речь против Сосия и Антония, обещая представить затем и документальные доказательства. По-видимому, к речи Октавиана восходит обвинение, сохранившееся у Ливия, что Антоний не желает ни в Рим являться, ни по окончании триумвирата сложить свою власть.²⁰¹ В этом изложении инициатором войны изображается Антоний. Сторонники Антония в сенате молчали: окружение Октавиана было красноречивее любых доводов и документов. В ту же ночь они, в том числе и оба консула, покинули Рим и отправились к Антонию. Октавиан остался в Италии хозяином положения.

Случай помог Октавиану набрать новые политические очки в разгоравшейся схватке. На его сторону перешли Луций Мунаций Планк, один из ближайших друзей Антония, его наместник в провинции Азии (Антоний выражал свое недовольство тем, что Мунаций слишком беззастенчиво грабит свою провинцию), и племянник Мунация Марк Титий, которому Антоний поручил войну против Секста Помпея и командование флотом на севере Архипелага. Перебежчики стремились проявить повышенное усердие; Мунаций так рьяно поносил Антония в сенате, что один из цезарианцев, Кононий, отвечал ему: Антоний действительно,должно быть,совершил много постыдных дел как раз в тот день, когда Мунаций его оставил.²⁰² Репутация этого человека была слишком очевидна: наш источник говорит, что в нем все было продажно, что он страдал болезнью предательства, но Октавиан принял и его, и его племянника. Будучи близкими друзьями Антония, они подписывали в качестве свидетелей его завещание, хранившееся у весталок, и, конечно же, не преминули раскрыть Октавиану его содержание. Оно было настолько поразительным и настолько компрометирующим Антония, что Октавиан овладел им и огласил его на сходке народа.²⁰³ Антоний объявлял в завещании Цезариона подлинным сыном Цезаря, оставил колоссальные суммы другим детям Клеопатры; ²⁰⁴ даже если бы он умер в Риме, его тело должно было отправить к Клеопатре в Александрию.²⁰⁵ Владения, которые были переданы Клеопатре, также закреплялись за нею.

Октавиан решил начать войну. Так как гражданской войны никто не хотел, дело было обставлено так, что это Римское государство объявляет войну египетской царице Клеопатре за то, что она претендует на провинции, принадлежащие римскому народу. Так как было очевидно, что Антоний не останется безучастным, предполагалось, что он окажется в позиции инициатора конфликта, человека, объявляющего из-за египтянки войну своему отечеству.²⁰⁶ В своем качестве жреца-фециала Октавиан совершил необходимый обряд – бросил копье на участок, считавшийся неримской землей.²⁰⁷ Но подлинным противником Октавиана был, конечно, Антоний; решением сената, где никто не хотел и не смел возражать, Антоний был лишен власти триумвира и консульства на последующий год.²⁰⁸ Но и полномочия Октавиана в качестве триумвира истекли, а консульство его должно было начаться только в будущем году. Поэтому Октавиан пошел на экстренную меру: по его приказу (инсценировалось, конечно, свободное волеизъявление) вся Италия и западные провинции – Галлия, Испания, Африка, Сицилия, Сардиния – присягнули ему на верность; позже он представит дело так, будто вся Италия избрала его быть командующим в войне, где он победил в битве при Акциуме.²⁰⁹ В другом месте Октавиан утверждает, что ему присягали, т. е. служили в его армии, около 500 тыс. римских граждан; ²¹⁰ имеются в виду, очевидно, все войны, которые он когда-либо вел. Каковы бы ни были ближайшие политические цели Октавиана (он ощущал, несомненно, скрытое сопротивление и стремился обеспечить себе надежный тыл), значение этого акта выходило далеко за рамки политической злобы дня. В основу отношений между Октавианом и населением подвластных ему территорий, и прежде всего с италиками, т. е. с массой римских граждан, была положена взаимная верность-верность клиентов (италиков) своему патрону (Октавиану) и верность патрона клиентам. Власти Октавиана был придан, таким образом, сакральный характер. Эта присяга стала впоследствии краеугольным камнем политического режима, созданного Октавианом. Антоний тоже привел к присяге своих солдат и обещал через два месяца после победы передать власть сенату. Его с трудом уговорили сделать это через полгода, а время использовать для устройства государственных дел.²¹¹