Цезарь Каскабель

Что касается Сандра, то его невозможно было удержать в каком-нибудь определенном месте. Он бегал вокруг, прыгал и скакал не хуже обеих собак, и был очень огорчен тем, что отец не позволил ему надеть лыжи.

— С такими коньками можно пробежать пролив в несколько часов, — говорил он.

— Но ведь наши лошади не могут бегать на лыжах, — возразил ему отец.

— Я постараюсь их выучить, — отвечал шалун.

Тем временем Корнелия, Кайета и Наполеона готовили обед, и легкий дымок вился из небольшой трубы над очагом. Им было тепло; они все время заботились о том, чтобы те, кто был снаружи, не очень страдали от холода. Все время поддерживался огонь. Был готов горячий чай, в который прибавляли немного водки.

Для лошадей было припасено несколько охапок сена, которым их снабдили эскимосы порта Кларенс. Для Ваграма и Маренго было заготовлено достаточное количество мяса.

Оказалось, что на льду пролива попадалось довольно много дичи. Собаки то и дело поднимали целые тучи кайр и других птиц полярных стран.

^{Собаки поднимали целые тучи кайр.}

Птицы эти, приготовленные особым способом, чтобы уничтожить присущий им запах, довольно съедобны. Но пока запасы Корнелии не истощились, решили, что ружья Сергея Васильевича и Жана будут спокойно лежать в чехлах.

Что касается тюленей и других морских животных, то в первый день путешествия их совсем не было видно.

Выехали все радостные и веселые, но чем дальше, тем грустнее становилось у всех на душе. Необъяснимая тоска охватывала при взгляде на безграничное белое пространство. К одиннадцати часам утра уже не было видно высоких скал порта Кларенс. Даже верхушка мыса принца Уэльского скрылась в далекой дымке. Впереди не было ничего, на чем мог бы остановиться глаз, и много времени должно было пройти, пока на горизонте покажется восточный мыс Чукотского полуострова. А его высоты сильно могли бы помочь путешественникам ориентироваться в дороге.

Островок Диомида, расположенный как раз на середине пролива, едва поднимается над поверхностью моря. Его можно было узнать лишь тогда, когда колеса заскрипят по его каменистой почве.

Сергей Васильевич и Каскабель шли, обсуждая создавшееся положение. Проезд через пролив казался в начале самой простой вещью. Возможно, что потом, когда он окончится, он и окажется пустяковым, но теперь, в момент совершения его, переезд этот представлялся очень опасным и рискованным.

— И угораздило же нас придумать этот переезд! — говорил Каскабель.

— Да, — отвечал Сергей Васильевич. — Не всякому придет в голову мысль ехать по льду Берингова пролива, да еще в такой тяжелой повозке.

— Вы правы, месье Серж! Но что же делать? Если в голове засела мысль о возвращении домой, то уже ничто вас не удержит. Ах, если бы дело шло только о сотнях километров через Дальний Запад или Сибирь, то об этом и говорить не стоило бы!.. Идешь по твердой земле, которая не грозит провалиться каждую минуту!.. А эти восемьдесят километров по замерзшему морю, с тяжелой повозкой, со всем скарбом, с лошадьми… Эх, если бы это все уже прошло! Кончилась бы эта самая трудная и самая опасная часть нашего путешествия!

— Да, мой дорогой Каскабель, особенно, если «Красотке» удастся вовремя достичь южной Сибири. Было бы очень неосторожно ехать берегом во время сильных морозов.

— Мы так и думали сделать… Но вы, месье Серж, должны знать эти места?

— Я знаю лишь местность между Якутском и Охотском, где я проходил во время моего бегства. Что касается дороги от границы Европы до Якутска, то у меня осталось о ней лишь слабое воспоминание. Все мы, арестанты, были страшно утомлены и тяжелой дорогой и душевными страданиями… Не желаю испытать самому лютому моему врагу то, что я перенес.

— Неужели вы совсем потеряли надежду вернуться на родину свободным, и неужели правительство не разрешит вам возвратиться?

— Для этого надо, — отвечал Сергей Васильевич, — чтобы объявлена была амнистия, которая касалась бы не одного графа Наркина, но и всех вместе с ним осужденных. Представится ли для этого возможность?.. Кто знает, мой дорогой Каскабель!

— Но ведь так грустно — жить в изгнании!.. Точно выгнали из своего собственного дома.

— Да!.. Тяжело вдали от тех, кого любишь!.. А мой бедный старик отец!.. Как бы мне хотелось его увидеть…

— Вы увидите его, месье Серж! Поверьте старому циркачу. Вы приедете в Пермь с нами!.. Разве вы не член труппы Каскабель?.. Надо мне вас научить каким-нибудь штукам, это при случае пригодится. Но самое главное — мы проведем за нос русскую полицию!

Цезарь Каскабель не мог удержаться от смеха. Нет, подумать только, — граф Наркин, важный русский барин, и вдруг поднимает тяжести, жонглирует бутылками, подает реплики клоунам и даже собирает деньги со зрителей!