Цезарь в тесте

— Дело в том, что я завтра рано утром улетаю. А на руках у меня важные улики, неопровержимые доказательства, которые проливают свет на все эти загадочные убийства.

— Хорошо, — решила я, — еду! Куда?

— Евстолья Анатольевна, — мужчина замялся, — поймите меня правильно. Я их доставал с риском для жизни. Вот только Алинку не сумел уберечь… О нашей встрече не должен знать никто! Приезжайте сами.

Я пообещала.

— Вы на машине?

— Да.

— Знаете, где трикотажная фабрика «Красная игла»?

— По Шитокрытовскому проспекту?

— Правильно. За ней находится старое общежитие. Сейчас оно пустое. Идёт под снос. Там на третьем этаже я буду Вас ждать.

— До встречи, — сказала я.

— И умоляю Вас, — ещё раз напомнил Валерий Васильевич, — никому ни слова!

Я быстренько оделась и, выскочив в прихожую, стала натягивать сапоги. Из кухни вышел Влад. Он, как всегда вечером, орудовал в холодильнике. Знакомая история. А потом утром Шурочка сокрушается: «Куда подевалась докторская колбаса? Хотела бутербродов наделать» — «У доктора и спрашивай!» — переводит стрелки на мать котяра и невинными глазами смотрит на жену.

— Ты куда это, на ночь глядя? — вытаращился он на меня.

— На спецзадание, — гордо ответила я.

— Возьми меня с собой!

— Зачем?

— Буду тебе пистолет перезаряжать.

— Так у меня его нету.

— Ну, прикрою тебя грудью. В случае чего.

Я посмотрела на его «пуленепробиваемую» грудную клетку и покачала головой.

— Думаю, не понадобится.

— Всё равно, боюсь тебя отпускать одну ночью. Вдруг кто-то захочет взять тебя за… муж!

— Ночью — может, — согласилась я. — Но придётся назначить ему свидание днём, и он потом сразу передумает.

Мой защитник стоял в нерешительности.

— Да не переживай ты! — засмеялась я как можно беззаботнее. — Через полчасика вернусь. Надо у одной знакомой забрать бумажку.

— А утром нельзя? — высказал робкую надежду Владик.

— Ты же не откладываешь на завтра… — я многозначительно замолчала.

Обжора намёк на бутерброды понял и согласился.

— Ладно, езжай. Только не долго!

Всё-таки Валерий Васильевич появился не случайно, думала я, мчась по ночной Москве к трикотажной фабрике. Видимо, старые чувства жили в нём. Конечно, был молодой, непутёвый. А сейчас вот выбился в богатеи, захотелось козырнуть возможностями, реабилитироваться, так сказать. А тут узнал про смерть Наташи. И сам стал доискиваться до истины. Если деньги есть, можно решать проблемы. Но, наверное, слишком глубоко копнул. Потому и вынужден скрываться. Труфанов с Изжогиным — крепкие орехи. И, судя по развитию событий, убрать человека со своей дороги, особого труда для них не составляет.

Я обогнула швейную фабрику справа и долго ехала вдоль бетонного забора. Наконец, свернула налево и, проехав немного, увидела одинокое барачного типа здание. Фонари вокруг не горели, да и само бывшее общежитие отнюдь не сияло огнями. Хоть это и Москва, но было тихо и пустынно, темно и… страшно.

— Дуй-ка ты, Евстолья, отсюда, пока не поздно, — вроде и не боязливо, а рассудительно сказал мне внутренний голос.

— А как же документы, улики? — возмутился разум. — Ведь Валерий Васильевич завтра улетает.

— Вот и проводила бы его в аэропорту.

— Так нас там могут увидеть, а здесь нет.

— Жаль, — печально произнёс голос сердца. — Жаль, что ты приехала не на мотоцикле.

— Какая разница?

— Ну, мотоциклисты должны в шлёмах ездить.

— А при чём тут это? — возмутился разум.

— А при том, что ты сейчас по слишком умной башке и получишь!

— Ладно, хватит! — прервала я постоянные пререкания. — Раз уже приехала, надо действовать до конца.

Я вышла из машины. Тишина и темень. Ни фонарика не догадалась взять, ни даже зажигалки. Я подождала, пока глаза привыкнут к темноте, и поднялась на порог. Двери были двухстворчатые, деревянные. Они просели и застряли в полураскрытом состоянии. Я вошла внутрь. На меня пахнуло смешанными запахами общественного туалета, зоопарка, нестиранных носков и скисшего борща. Я выскочила наружу. Чуть не добавила к этому «букету» свой аромат съеденного накануне ужина. Я подняла воротник пальто, уткнула в него капризный нос и сделала вторую попытку. Нащупывая ногами ступени и держась левой рукой за перила, я стала подниматься наверх. Сердце моё стучало, как игрушечный заяц по барабану, а душа была в… Ну, об этом — потом. На втором этаже я сделала передышку и прислушалась. Старый дом вздыхал, скрипел, шуршал. Было жутко! Ещё немного и я бы, вытаращив глаза, с диким воплем, помчалась вниз, на выход, к спасению! Но я всегда в таких случаях вспоминаю о деньгах, которые зарабатываю сейчас своими действиями. И это меня успокаивает. Я медленно поползла вверх. На третьем этаже я остановилась в нерешительности. По обе стороны темнел коридор. Куда идти?

— Валерий Васильевич, — позвала я.

Тишина. Может быть, он еще не приехал? Тогда мне придётся ждать его. И холодная волна ужаса окатила меня. Нет, скорее всего, американец где-то здесь, но просто меня не слышит. И я пошла наугад, направо.

Вдруг сзади меня раздалось негромкое:

— Ку-ку!